Бытовик
Шрифт:
Не знаю, насколько сегодня тряслись руки старого резчика, но мне за его работу отдать даже сто рублей было не жалко. В закатное небо вздымались два идола, с вполне узнаваемыми ликами, а самое главное, у подножья идолов, как раз посреди, лежала, уйдя в землю голубоватая плита, похожая на гранитную.
— Откуда? — изумленно спросил я у резчика, показывая на камень.
— У управителя в сарае нашел. — пожал тот плечами: — там еще две штуки таких же лежат… Ну что, хозяин, когда рассчитываться будем?
— Дед, ну ты совесть имей… — укоризненно помотал я головой: — Тут такой момент торжественный, а ты про деньги.
Молчал дед, молчал я и моя, немногочисленная гвардия. Молчало, сбежавшееся в сад, все население города, прослышавшее о возрождении капища. И вот уже молчание становилось неловким, и я открыл рот, чтобы перенести открытие объекта религиозного поклонения на более позднее время, так как не знал, что еще сказать, когда с неба раздалось громкое карканье.
Я, неверяще вскинул глаза и сразу же нашел, в закатном небе черный силуэт, с распластанными крыльями.
Народ дружно охнул, когда большая черная птица спланировала на темно-синий камень, задумчиво потопталась на нем, взмахнула крыльями, когда с его лап, на поверхность камня, соскользнули два небольших огонька, один зеленый, а другой золотой. Огоньки, как шустрые мышки-полевки, пробежали по поверхности глыбы и заскользили вверх, по дубовым столбам, к свежевырезанным ликам божеств — золотой огонек бежал по идолу Перуна, а вот зеленый — по изображению богини. Достигнув ликов, огоньки, как будто впитались в глубь поверхности дуба, после чего их глаза, правда на мгновение, но вспыхнули ослепительной вспышкой. Народ ахнул и упал ниц, а я почувствовал — вот оно! Сила богов — покровителей снова вернулась в столицу княжества, город Покровск.
Глава 22
Глава двадцать вторая.
Я оглядел потрясенных людей.
— Как видите, боги с нами. А значит, пора возрождать княжество и город. Уже завтра я займусь теми, кто разрушил нашу жизнь, приведу их в чувство, и воздам каждому из них, по мере их вины, невзирая на род и звание. А вы, те, кто не бросил город, не сбежал с тем трусливым стадом, что бежало в земли Империи, бросив все — от имущества, до могил предков, знайте! Любой из вас может прийти ко мне в любое время со своей бедой, и я приду вам на помощь, разрешив ваше дело по справедливости, как отец решает беды своих детей. С этого момента, пока я не разрешу все вопросы со своим братом, вы сможете найти меня здесь, в городской управе. А теперь можете расходиться. Сегодня сделано было много, а завтра надо сделать еще больше, ночь коротка, надо отдохнуть. Спасибо всем.
Низко поклонившись собравшейся публике, я подхватил подмышку, возмущенно каркнувшего, ворона и двинулся в дом городского управителя, так как кровать у него была удобнее, да и обстановка более располагала к проживанию, чем дом полицейского.
Накормив героическую птицу, а также насытив себя деликатесами, что нашлись в погребе сбежавшего мэра, я улегся на огромной кровати бывшего администратора и заснул до утра, без снов и встреч со своей покровительницей, предварительно сложив на сакральный камень у ее ног все свои амулеты, кольца и браслеты, требующие немедленной подзарядки.
Завтракали с вороном мы вдвоем, как и положено двум
Рассчитавшись с резчиком честь по чести и сговорившись, что, в зависимости от потребностей местного населения и после консультации с богами –покровителями, я, опционно, смогу обратиться к мастеру по вопросу изготовления иных членов божественного пантеона, я, с полицейскими, двинулся в сторону водонапорной башни.
Уж не знаю, какая выносливость заложена в чудесную птицу и каковы его возможности в целом, но, после усиленной кормежки вчера и сегодня, ворон прекрасно выполнял роль воздушного наблюдательного пункта, периодически взмывая ввысь и паря над вражеской цитаделью.
Сначала ничего не происходило, но ближе к обеду за крепостными валами началась нездоровая суета. Люди стали бегать быстрее, а перед входом в лазарет выстроилась небольшая очередь. Через некоторое время на башни высыпали наблюдатели, в том числе и высшие командиры, что окружали моего единственного братца. Господа с умным видом что-то высматривали на безлюдных улицах, окружающих твердыню, а затем возле воротной башни начал строится небольшой отряд.
И я прекрасно понимал и даже разделял планы этих затворников. С утра, хотя, казалось бы, ничего не предвещало, несколько человек обратились к крепостному доктору с жалобами на расстроенный стул и боли в животе. Пока врач пытался облегчить состояние заболевших, у его дверей выстроилось в десяток раз больше пациентов, что заставило доктора начать поиски источника отравления. Короткое расследование привело его к цистернам с водой, что подпитывались через систему водопроводных труб от городской водонапорной башни.
Выяснив, что запасы воды в крепости заражены, доктор дал команду использовать исключительно проточную воду, но оказалось, что трубы, ведущие в крепость сухи, как степь за городской чертой. К тому времени от признаков, присущих дизентерии, страдало практически все население крепости, и я, с удовольствием наблюдал, как, время от времени, кто-то из тамошних обитателей хватался за живот и судорожно начинал метаться по закоулкам укрепления, так как очереди в отхожие места были огромны, а с организацией дополнительных коллективных туалетов гарнизон не справлялся. Командиры крепости недаром хлеб ели, так что, за организацией вылазки у них дело не заржавело. Следующее событие должно войти в историю города, как «Бой за обладание водной колонкой номер тринадцать».
Отряд из десятка солдат, с катящей сзади телегой, на которую водрузили огромную деревянную бочку, наверное, из винного погреба княжеской семьи, выдвинулись из ворот крепости, и, рассыпавшись цепью, осторожно поглядывая по сторонам, двинулись к водопроводной колонке, чей столбик виднелся на краю рыночной площади.
Увы и ах, несмотря на все старания солдат, которые под злые крики офицера, чуть не оторвали рычаг, но ни капли воды выдавить из крана колонки они не смогли, так как этот сектор города был отключен мною от водоснабжения. После этого княжеские гвардейцы долго перепирались, сгрудившись у колонки, как стадо баранов, обсуждая вопрос, где находится следующая колонка.