Бытовик
Шрифт:
— Простите, Олег Александрович, вы хотите сказать, что все это…- недоуменно покачал головой поручик.
— Хочу и говорю, Илья Жданович. Все это было рассчитано, ну, в той или иной степени. Теперь будем действовать… Илья Жданович, у вас на заводе имеется химическая лаборатория?
— Я недовольна тобой, правнук…- из чашки с кофе, почти брошенной на стол перед моим носом, выплеснулась часть бежевой жидкости на поверхность стола, а богиня сердито отвернулась к окну, продолжая мне выговаривать: — Ты рисковал, рисковал неоправданно чуть не погубив все мои, да и свои усилия. Еще чуть-чуть, и сил, что я вложила в браслеты
Богиня в образе женщины, стоящей у окна, болезненно передернула плечами, видимо, моя душа бы перенеслась в, не самое приятное место.
— Ну и что ты теперь собираешься делать? — очевидно, что выговор был закончен, и теперь богиня сидела напротив меня, прожигая меня насквозь своими изумрудно-зелеными глазищами: — Ты понимаешь, что теперь помочь я тебе не могу? Там не моя земля, там у меня сил нет…
— Кстати, почему? — я отхлебнул из чашки ароматного напитка, который в моих снах с богиней всегда был вкусным и крепким: — Почему территория не твоя?
— А вот ты и разберись, почему! — снова рассердилась моя покровительница: — Почему все было, а потом — раз, и исчезло?! Кто из нас там находится, ты или я? И вообще, разоспался тут, бездельник…
— Одну минуточку! — что бы меня не выбросила из сна рассерженное божество, я выскочил из-за стола и отступил на пару шагов: — Допустим, я с этим разберусь, как только проснусь, так сразу начну разбираться. У меня два вопроса сразу, на случай, если вы меня своим благосклонным вниманием не почтите в ближайшие дни. Первое — я правильно понял, что капище в Петровске было, а потом перестало м-м-м… отзываться?
— Правильно понял, умник. — сердито буркнула богиня, которой, как я понял, эта ситуация не нравилась категорически, но виновным, почему-то был назначен я.
— Хорошо, вернее ничего хорошего и категорически неприемлемо. Допустим, я завтра разберусь почему и как, накажу виновных, но остается главный вопрос — что делать?
— Что делать? Все восстанавливать! — рявкнула богиня, как старшина на плацу.
— Это я понял…- осторожно начал я, боясь, что разъярённая сущность взорвется: — Найду дубы для идолов, сооружу частокол, камни положим, жертвы принесем — не вопрос, все сделаем. Но, наверное, этого мало, чтобы вдохнуть частицу божественной сущности в это святое место?
— Ты задал правильный вопрос, внучок. — усмехнулась богиня: — Приезжай, я тебе передам частичку наших душ…
— Простите, это что-то вроде неугасимого огня или что-то поменьше? Просто сейчас никак не получиться лично выехать…- я задумался: — А нельзя вашу птичку послать? У нее какая дальность полета?
— Ты думай, о чем говоришь, смертный? — от возмущения глаза богини вспыхнули, как всполох электросварки: — Ты о частичке душ богов говоришь! Тоже мне, птичка!
— Но матушка богиня! — я отвесил низкий и почтительный поклон: — Я же в интересах дела! Пока ваш крылатый помощник туда — сюда, я здесь все подготовлю. Зато как символично! Как из семечка, принесенного на лапке утки появляется могучая дубовая роща, а то и вообще, бескрайняя тайга, так из частички на лапе вашего верного помощника возродиться здесь, в диком краю, искренняя вера в истинных богов.
— Красиво, красиво…- задумчиво пробормотала богиня: — Надо нашим рассказать, хотя не все примут. Ладно, жди посланца, готовь, всё что надо.
— Всё сделаю. — я торопливо допил кофе, низко поклонился, готовясь вынырнуть из сна: — Лично вырежу ваш прекрасный лик…
— А вот этого не надо. — Макоша строго погрозила
Утро, в которое я вынырнул из сна, было плотно заполнено важными делами. Сначала я посетил заводскую химическую лабораторию, где три часа занимался магически- химическими опытами, затем посетил городскую управу, чье здание, одновременно, служило резиденцией и местом проживания семьи городского управляющего, где плотно занимался вопросами городского хозяйства и городских коммуникаций, после чего посетил священную рощу.
Мда. Как я понял, кроме угона скотины и боя с княжеским полком, внимание кочевников было направлено и сюда. Частокол был выворочен из грунта, частично сожжен, а частично изрублен. Идолы, как и сакральные камни были испоганены гораздо основательней, так что о их использовании не могло быть и речи. Расстроенный до крайности я задумался.
— Господа, где нам взять резчика? Это все надо восстанавливать и срочно. — я бросил досадливый взгляд на испоганенное капище.
— Так, ваша светлость, на третьей улице дед живет, отказался с семьей уезжать, Литвин, кажется, его кличут. Вот он вроде резчик искусный… был. — конфузливо закончил фразу городовой Пропотопов: — Старый стал, руки, говорят, трясутся.
— Ты, Алексей Гораздович, сегодня привези этого дедушку через пару часов к городской управе. Только вежливо, телегу или тарантас у Суслова возьми, раз дедушка старый. — погрозил я пальцем полицейскому, третьему, из немногочисленной группы моих сторонников: — И помягче с человеком, помягче.
Не знаю, насколько был мягок с «местным пенсионером» городовой Пропотопов, но мне, при встрече, мастер –резчик совсем не понравился. Был он безмерно сварлив, брюзглив и ворчлив, берега не видел и даже попытался орать на меня. Остановил я себя в последний момент, с трудом удержав кулак от соприкосновения с носом несносного деда, но, поняв, что эра демократии так и не наступила, и из меня феодал еще тот, дед Литвин (а именно так он потребовал его называть) стал со мной весьма любезен и предупредителен, являя собой образец вежества. Не знаю, как он общался с моими городовыми, не мое это дело, а и мужики — уже взрослые мальчики, но с дедом проблем у меня больше не возникало. Осмотрев дубовые бревна, что для каких-то коммерческих целей, хранил на территории городской управы бывший управляющий, а также уголок сада в резиденции мэра, что я определил для будущего капища, дед ударил со мной по рукам, пообещав, что два лика — Перуна и Макоши будут готовы для установки уже завтра, к вечеру, как говорится, «под ключ», дед стребовал с меня пятерых помощников, двух лошадей и указал плату в пятьдесят рублей, лично ему, «наличкой».
Пятеро помощников из числа жителей города, оставшихся в своих домах, были у меня зафрактованы на завтра для других задач, но я их, с легким сердцем, пообещал деду. Мне казалось, что восстановить в городе центр силы, покровительствующих мне лично, богов, сейчас является самым важным.
Следующий день моей жизни можно было назвать днем коммунального хозяйства. С тремя помощниками, под охраной одного из полицейских, я занимался системами жизнеобеспечения городского хозяйства, а вечером, получил сообщение от деда Литвина, что идолы готовы. Приведя себя в порядок, я направился к зданию городской управы и остолбенел.