Бюро темных дел

Фуасье Эрик

– По крайней мере, теперь вы лучше понимаете, что полиция преследует меня не просто так: кто-то хочет помешать мне раскрыть всю правду о заговоре и не нашел для этого ничего лучше, как сфабриковать уголовное дело.

– Как же вы будете защищаться?

Валантен молчал, собираясь с мыслями. Теперь у него в голове наконец прояснилось, и потихоньку стал вырисовываться план.

– Для начала нужно выяснить, что дало основания следственному судье выписать ордер на мой арест. И я вижу лишь один способ это сделать: мне необходимо как можно скорее поговорить с комиссаром Фланшаром.

– Но ведь это означает по доброй воле броситься в пасть льву! – забеспокоилась Аглаэ. – Насколько я поняла, все полицейские службы участвуют в облаве на вас. В газетах пишут,

что вас затравят, как дикого зверя!

– Это будет рискованно, но у меня нет выбора. Я должен убедить Фланшара дать мне несколько дней на то, чтобы завершить расследование. После этого я отвечу на любые обвинения в свой адрес. И непременно сумею доказать свою невиновность.

Актриса уже продезинфицировала рану и наложила свежую повязку на плечо Валантена, но, словно по рассеянности, осталась стоять рядом, водя пальчиками по его затылку. Он осторожно отвел ее руку и заставил сесть напротив себя.

– Мне совестно вовлекать вас в эту темную историю, тем более что вы и так уже столько сделали для меня, – заговорил Валантен серьезно и значительно, – но все же я вынужден опять просить вас о помощи, Аглаэ. Разумеется, учитывая обстоятельства и потенциальную опасность, я пойму, если вы откажетесь. Даю слово, вы меня ничуть не обидите.

Отважная Аглаэ не колебалась ни секунды:

– Если вы думаете, что после того как два дня и две ночи я вас выхаживала, глаз, можно сказать, не смыкала и даже не побоялась, что меня уволят из труппы мадам Саки, если вы думаете, что после всего этого я преспокойненько брошу вас на произвол судьбы, то вы очень сильно ошибаетесь! Лучше скажите, что от меня требуется.

– Завтра, пока я буду на встрече с комиссаром Фланшаром, мне нужно, чтобы вы понаблюдали за особняком виконта де Шампаньяка. Возможно, тот факт, что мои неприятности начались сразу после того, как я там побывал, нельзя считать простым совпадением. Сам того не ведая, я мог случайно растревожить осиное гнездо. Возможно, сейчас ход событий ускорится. Я лишь надеюсь, что еще не поздно все остановить и что три потерянных мною дня наши противники не использовали пока что в своих интересах. Если время еще есть, тогда все скоро начнется, и отправной точкой будет либо клиника в Валь-д’Ольне, либо особняк Шампаньяка.

– Вы дали мне слишком неопределенное задание. Что именно мне нужно будет делать, когда я окажусь рядом с этим особняком?

– Просто записывайте, кто туда приходит и кто уходит, постарайтесь как-нибудь выяснить имена гостей. А если виконт куда-то отправится, следуйте за ним и узнайте место назначения. Только не попадайтесь никому на глаза! Я убежден, что мы имеем дело с людьми, которые не остановятся ни перед чем ради достижения своих целей!

В комнате сгущались сумерки. С бульвара даже через закрытое окно долетала барабанная дробь, звон литавр и аплодисменты. Начинался вечерний парад-алле, чтобы привлечь на ярмарку побольше зевак.

Валантен, уставший от такого длинного разговора, откинулся на подушки и закрыл глаза. Через несколько мгновений лауданум, принятый им заблаговременно, подействовал как снотворное, отправив его в объятия Морфея.

Аглаэ, растроганная до глубины души видом спящего, некоторое время смотрела на него, боясь пошевелиться. Во сне черты Валантена теряли всякую суровость, обретая детскую чистоту и невинность. Девушка склонилась к нему и осторожно подула на ресницы, чтобы удостовериться, что он действительно заснул. Затем она очень медленно наклонилась еще ниже и запечатлела поцелуй на его приоткрытых губах.

Глава 36. Неопровержимые доказательства

Комиссар Фланшар стремительным шагом покинул Префектуру полиции. Вид у него был, как у разъяренного быка, рвущегося в бой: голова опущена, свирепый взгляд исподлобья. Не сказав кучеру ни единого слова, он уселся в фиакр, ждавший его у края тротуара, и раздраженно швырнул на сиденье кожаный портфель. Знак отправляться он подал ударом набалдашника трости в потолок, да так, что содрогнулся весь экипаж.

Четыре дня!

Уже четыре дня прошло с тех пор,

как Валантен Верн сбежал от его агентов и успешно скрывается. Префект полиции все это время кипел и бурлил от гнева. Он назначил Фланшара персонально ответственным за это фиаско, о котором теперь уже говорили и в министерских кабинетах. Комиссар между тем делал все, чтобы напасть на след беглеца, своего бывшего подчиненного. Апартаменты на улице Шерш-Миди были взяты под постоянное наблюдение. Поскольку инспектора Верна во время побега удалось подстрелить – по крайней мере, это утверждалось в официальном рапорте, – полицейские обошли все парижские больницы. Тщетно. Накануне Фланшар дал своим людям указание пройтись также по частным врачебным кабинетам и аптекам столицы, но уже сомневался, что это принесет хоть какую-то пользу. Чертов Валантен Верн как будто растворился в воздухе – в буквальном смысле.

Комиссар поежился и испустил шумный вздох. Он очень устал и пребывал в дурном настроении. С тех пор как ноябрь взялся разукрашивать Париж инеем, дни становились всё короче, а из-за недавних неприятностей ему приходилось засиживаться в Префектуре полиции всё дольше: буквально света белого не видел. Распроклятая служба! Стылый сырой воздух проникал в карету изо всех щелей; цокот подков лошади отдавался от фасадов домов мрачным эхом.

Как ни старался Фланшар отвлечься, его мысли неумолимо возвращались к странной личности инспектора Верна. Прежде чем взять его в бригаду «Сюрте», он основательно навел справки об этом юноше. Прочитал десятки рапортов, расспросил коллег. И всякий раз в характеристике Верна звучали одни и те же слова: одинокий, замкнутый, себе на уме, чужак в Префектуре, необычный полицейский… Еще при первом знакомстве с ним комиссара поразило, как четко Верн задает дистанцию между собой и всеми остальными, возможно, даже неосознанно. Рафинированная манера одеваться, пристальный взгляд, которым он будто оценивает и сразу судит собеседника. «И правда, странный тип! Богатенький чудак. Должно быть, пошел в полицию со скуки», – вспомнил Фланшар собственные мысли о Верне в ту пору.

В дальнейшем он вынужден был изменить то свое первое суждение. В деле Доверня парень показал поистине выдающуюся прозорливость: вычислил доктора Тюссо и Эмили де Миранд, нашел рациональное объяснение тайне зеркал, связал подозрительные самоубийства Люсьена Доверня и Мишеля Тиранкура с предположительным заговором вокруг судебного процесса над бывшими министрами – и все это в кратчайший срок, ставивший его достижения на грань гениальности. Именно это и вызывало досаду комиссара: выдающиеся результаты Верна в расследовании должны были сразу его насторожить и дать понять, что он, Фланшар, недооценил парня. Вместо этого он самонадеянно решил, что контролирует ситуацию, и, когда дело дошло до ареста, не позаботился принять надлежащие меры предосторожности. В глубине души комиссар знал, что претензии, которые ему выдвинул префект полиции, вполне обоснованы. По большей части именно он в ответе за то, что Верн так успешно сбежал.

Пока комиссар занимался этим мысленным самобичеванием, фиакр остановился. Фланшар был настолько занят раздумьями, что даже не заметил точного момента, когда колеса перестали грохотать по брусчатке. Удивившись, что он так быстро добрался до места назначения, комиссар отодвинул шторку на дверце. Сумерки окрасили камни мостовой сиреневатыми разводами теней. Сена лениво плескала волнами, нежась в темноте. По набережной сновали крысы, нервно попискивая. «Проклятие! Что мы здесь забыли? Этот олух, что ли, заснул на козлах?» – мелькнуло в голове Фланшара. И тут на другом берегу он заметил шлюзы грузового порта Арсенала. Получалось, карета стоит на набережной Сен-Бернар. Прямо напротив его дома на противоположной стороне Дворцового острова! [73]

73

В те времена это было второе название острова Сите. – Примеч. авт.