Бюро темных дел
Шрифт:
Кучер закатил глаза, будто ответ был очевиден:
– На площади Согласия, где же еще? Там, где Капета и его австриячку укоротили на голову, когда воля народная еще что-то да значила [74] .
– А где карета-купе? Я ее не вижу…
– Она остановилась вон там (кучер указал кнутом на юго-западный угол эспланады), возле старого притона Тюро у рвов вдоль Елисейских Полей. Я прикинул, что лучше встать подальше, вы ведь не хотели, чтобы нас заметили.
– Вы всё правильно сделали, – похвалила Аглаэ. – Мой друг будет рад узнать, что его указания выполнены точь-в-точь.
74
Имеется в виду казнь короля Людовика XVI и королевы Марии-Антуанетты в 1793 году на гильотине, установленной
– Тут такое дело… вроде как ночь уже настала, мне скотинку свою надо бы в стойло отогнать. Если вам еще мои услуги понадобятся, обращайтесь прямиком в контору нашу и спросите Эмиля. Буду рад с вами покататься. Провести денек, не особо парясь, в компании такой очаровательной брюнеточки, как вы, – такая удача не часто выпадает! – В завершение своей речи кучер игриво подмигнул девушке, затем, спрыгнув с козел, придержал для нее дверцу, залез обратно и бодро защелкал кнутом. Лошади, словно почуяв скорое возвращение в конюшню, резво рванули с места, и фиакр исчез в темноте.
У Аглаэ тревожно сжалось сердце: теперь она осталась одна. Оглядевшись, девушка постаралась вспомнить, что она знает об этом уголке Парижа, чтобы как-то сориентироваться на местности. Площадь Согласия, находившаяся между садом Тюильри и буколическими просторами Елисейских Полей, имела форму огромного восьмиугольника, была обнесена балюстрадой и окружена рвом шириной около двадцати метров, на дне которого были разбиты сады. По углам здесь высились павильоны из камня, похожие на садовые беседки; изначально они предназначались для аллегорических скульптур во славу Людовика XV [75] , но из-за Революции закончить прожект не удалось, и в последующие годы пустовавшие павильоны были отданы под жилье. Некоторые обитатели этих построек открыли там же свое дело, так на площади появился трактир, винная лавка, кабинет писаря…
75
Речь идет о каменных цоколях, которые сохранились до наших дней, но сейчас на них стоят восемь статуй в виде женских фигур, символизирующих самые большие города Франции. – Примеч. авт.
У этих необычных домиков была своя изюминка: из них можно было по лестнице спуститься в ров, на приватную территорию. В теплое время года тенистые сады во рву привлекали множество парижан, зачарованных этим уголком сельской природы в большом городе. Два года назад большинство обитателей павильонов, проживавших здесь без официального разрешения и права на собственность, были изгнаны властями manu militari [76] . Решено было возобновить работы по благоустройству площади, ставшей излюбленным местом для променадов у богатой буржуазии.
76
Насильственно; букв. «воинской рукой» (лат.).
Аглаэ, сориентировавшись на местности, направилась в тот угол площади, который ей указал кучер фиакра. По мере приближения она все отчетливее различала темный силуэт кареты-купе. Две запряженные в карету лошади были привязаны за уздечки к кольцу, вмонтированному в каменную кладку павильона. Как она ни напрягала зрение, никого больше поблизости не заметила: женщина и двое мужчин, приехавшие в карете-купе, исчезли.
Возможно, они вошли в каменный павильон? Чтобы удостовериться в этом, Аглаэ набралась храбрости и приблизилась к входу – спрятаться по пути было негде, так что пришлось рискнуть. Она уже собиралась приникнуть ухом к деревянной створке, но тут до нее долетели отголоски разговора, происходившего под открытым небом, и девушка обогнула павильон. Там каменная балюстрада шла по краю рва, ограничивая пространство площади Согласия. Приглушенные голоса доносились снизу. Девушка осторожно наклонилась над перилами и увидела между деревьями и кустами очаровательного садика ореол света от фонаря и плывущее белое пятно: женское платье. Мадам де Миранд и два ее спутника пересекали
Аглаэ, сдержав испуганный вскрик, отшатнулась от перил и присела. С отчаянно бьющимся сердцем она подождала несколько секунд, замерев на месте и прислушиваясь, не раздастся ли какой-нибудь подозрительный звук, который мог бы означать, что ее присутствие замечено. Но ничего такого она не услышала. Снова воцарилась безмятежная тишина, населенная ночными тенями.
При виде той деревянной хижины молодая актриса наконец поняла, что имел в виду кучер фиакра, когда упомянул некий «притон Тюро». Она вспомнила, что, перед тем как стать местом для общественного отдыха и прогулок, площадь Согласия имела дурную репутацию из-за своих павильонов. А все потому, что некий Жозеф Тюро во времена Революции превратил один из них в подпольный бордель. Воспользовавшись естественной линией защиты в виде окружающего площадь рва, он построил на своем участке сада деревянную хижину для торговли горячительными напитками. Но на самом деле эта хижина скрывала вход в подземелья под площадью, где проститутки тайно принимали клиентов. По доносу в первые годы Реставрации власти прикрыли доходное дельце [77] . И можно было не сомневаться: именно в подземелья, столь подходящие для тайных свиданий, и спустилась троица, приехавшая в карете-купе.
77
Вполне достоверный исторический факт. – Примеч. авт.
Аглаэ некоторое время обдумывала дальнейший план действий. Сидеть тут и ждать, когда мадам де Миранд со своими спутниками вернется, было бессмысленно. Конечно же, они снова сядут в карету и уедут, а у нее не будет возможности последовать за ними. Вернуться домой, к Валантену, она тоже не могла, ведь ей почти нечего будет ему рассказать. Она так мало узнала за целый день! Зато, если ей удастся выведать, что тут, прямо у нее под ногами, затевает странная компания из особняка Шампаньяка, это изрядно поможет в расследовании.
Не думая об опасности, отважная актриса решительно зашагала ко входу в павильон. Висячий замок на источенной червями полусгнившей двери уже кто-то сбил здоровенным булыжником, валявшимся у порога. Девушка ступила в единственное внутреннее помещение – обветшавшее, выстуженное, пустое. На вбитом в стену гвозде висел фонарь – пламя плясало в нем и чадило на ветру, задувавшем в четыре узкие амбразуры.
Аглаэ сняла фонарь с гвоздя и, держа его в поднятой руке, оглядела темные углы. В другой стене обнаружилась дверь, выходившая на крутую узенькую лестницу. По ней девушка спустилась на нижний ярус, где оказалось точно такое же помещение, как наверху. Там был выход в ров, залитый густой ночной тьмой, которая казалась почти осязаемой. В темноте Аглаэ кое-как добралась до хижины из рассохшихся, полусгнивших досок. Как она и ожидала, внутри в полу нашлась крышка люка. Девушка подняла ее и вздрогнула, когда та оглушительно скрипнула в петлях. В свете фонаря виднелась еще одна лестница – здесь ступеньки были далеко не такие ровные, как в павильоне. Они, судя по всему, были выбиты прямо в каменной толще под хижиной и уходили глубоко под землю.
Аглаэ выждала немного, напрягая слух, но ничего не услышала. Тогда она спустилась по каменным ступенькам и оказалась в подземном туннеле, укрепленном толстыми балками. Там она снова остановилась, озираясь и вслушиваясь в тишину, но никаких признаков опасности не обнаружила. Туннель тянулся налево и направо от нее. Аглаэ, доверившись чутью, решила идти под уклон, вглубь парижских подземелий. Метров через тридцать перед ней оказалась развилка: три подземные галереи уходили дальше в разные стороны, и девушке трудно было бы выбрать одну из них, если бы не донесшиеся внезапно приглушенные голоса – она свернула на источник звука, влево.
Проход быстро начал сужаться: человеку среднего роста пришлось бы сильно пригнуться, чтобы не задевать головой потолок. Известняковые стены сочились влагой и сильно пахли селитрой – Аглаэ поняла, что находится недалеко от русла Сены. Еще через три десятка метров эхо разговора стало громче, и девушка различила низкий мужской голос, произносивший слова очень медленно и монотонно. Сами слова разобрать пока было невозможно, но от этого странного монолога в темном подземелье, пропитанном затхлой могильной сыростью, у нее по позвоночнику побежали мурашки.