Бывшие. Я тебя отпускаю

Черничная Даша

Клянусь, я вижу, как в глазах Архипова пылает бешеный огонь.

— Но? — выгибаю бровь и подаюсь ближе.

— Есть парочка клиник, где можно сделать подобный анализ так, чтобы результат удовлетворил вас. Если вы понимаете, о чем я.

О, я понимаю, жадный ты сыч.

Киваю, дескать, конечно. Как только, так сразу.

Но Михаил будто бы резко теряет ко мне интерес, опомнившись.

— Я так понимаю, на этом все? Для меня больше не будет никаких новостей?

— Да, Инга. Вы правильно понимаете. Возвращайтесь

со свидетельством о заключении брака и ДНК-тестом, подтверждающим, что ваш законный супруг и есть отец вашего сына, и мы начнем процедуру вступления в наследство. Должен напомнить, что доступ к активам у вас появится только через шесть месяцев после смерти отца.

— А если я не выполню последнюю волю отца?

— Тогда все наследство перейдет государству, а дальше… ну, сами понимаете.

Конечно понимаю. Разорвут все заработанное моим отцом и поделят между собой.

Отец-отец. Ты хотя бы фонд благотворительный упомянул, что ли.

— Что насчет дома? Я могу в нем жить?

— Вы прописаны в особняке за городом, также несколько машин оформлены на ваше имя, так что да, можете пользоваться всем этим. Кроме акций, счетов и прочего.

— Ясно, — встаю и пожимаю руку Архипову, который спешно поднимается и прижимается губами к моим пальцам.

Так и хочется одернуть руку, но я держусь из последних сил, быстро прощаюсь и ухожу.

На улице звоню Рустаму и спрашиваю, где ключи от дома. Встречаемся с мужчиной в центре, он отдает ключи, рассказывает, что и где лежит. Сообщает, что персонал дома и охрана по-прежнему там, дорабатывают месяц, и если я хочу и дальше видеть их в особняке, то мне придется платить им из своего кармана.

Киваю.

С этим мне еще предстоит разобраться.

Едва я добираюсь до дома, как вижу знакомый внедорожник, который поджидает меня у подъезда.

— Инга! Подожди! — кричит Веремеенко и спешит ко мне. — Давай поговорим.

Тяжело вздыхаю.

— Степан, я считаю, что нам не о чем разговаривать, — выставляю руку, чтобы мужчина понимал мои намерения.

На удивление Степан не давит на меня и тут же останавливается.

— Поехали поужинаем? Нам есть о чем поговорить, — смотрит на меня пронзительно.

— О чем, Степан? О том, как ты пытался насильно залезть мне под юбку? — складываю руки на груди. — Я никуда с тобой не поеду. Если есть что сказать — говори тут.

Веремеенко шумно выдыхает:

— Ладно. Как знаешь, — весь он как-то подбирается и серьезнеет. — Слышал о твоем отце. Соболезную.

Твою мать.

Накрываю глаза пальцами и растираю их. Под веками страшно печет, до такой силы, что хочется выцарапать их. А ларчик-то просто открывался, да? Ведь я с самого начала знала, что благотворительность Веремеенко неспроста. Теперь понятно, откуда ветер дует.

— Так вот для чего все это было, — произношу вслух.

— О чем

ты? — он делает вид, что не понимает.

Надо сказать, очень плохо делает вид.

— Брось, Степан, — я не знаю, откуда во мне берутся силы говорить все это в лицо мужчине. — Твой друг Михаил принес тебе на хвосте информацию о том, что скоро дочь Разина получит в наследство целый Эльдорадо с несметными сокровищами, и ты нашел меня, решил действовать радикально, как только понял, что отец со мной не общается. Да? Думал, сейчас окучишь глупую бабу, а там и до сокровищ недалеко. На это ты рассчитывал, Степан?

А тот даже не думает увиливать:

— Инга, я не врал, когда говорил, что ты нравишься мне. К чему эти представления? Ты взрослая женщина, которой нужен мужчина, чтобы получить наследство. Я тот самый адекватный мужчина, который будет рядом, примет твоего сына и признает в нем своего, воспитает и поможет тебе вести бизнес. Все-таки я в этом понимаю больше твоего, не обессудь.

— Охренеть! — я нервно усмехаюсь. — Да вы с господином Архиповым все спланировали заранее! Ну молодцы, мужики. Вот это я понимаю — бизнесмены.

— Перестать истерить, Инга, — произносит холодно. — Никто не согласится принять твоего сына. Поэтому у тебя и нет мужика. Твой сосед не в счет.

— Почему это? — хмыкаю.

— Во-первых, тебе нужен отец ребенка, а, как я понял, этого человека нет в твоей жизни. Без меня подделать ДНК у тебя не получится — это я тебе гарантирую.

— Что во-вторых? — спрашиваю с вызовом.

Улыбка Веремеенко превращается в оскал:

— А ты пойди и сама спроси у него, почему вариант с вашей женитьбой невозможен, — усмехается зло. — Прямо сейчас пойди.

Отступаю назад, не поворачиваясь спиной. Я знаю, это глупо. Степан не будет нападать на меня средь бела дня.

— Прямо сейчас, Инга, — давит на меня своим взглядом.

— Пошел ты, Степан, — произношу со злостью и открываю дверь подъезда.

В спину мне летит:

— Позвони, когда поймешь, что я единственный твой вариант.

Дверь захлопывается, я спешу наверх. Это глупо, знаю. И что, я возьму и скажу Никите, когда он откроет дверь: «Никита, Сашка — твой сын. Женись на мне, чтобы я имела доступ к счетам отца»? Так? Я боюсь представить, что будет дальше.

Тем не менее я взбегаю на нужный этаж и звоню в дверь. Секунда, вторая. Продумываю, что можно сказать Никите. Зачем я вообще пришла? Но вопрос отметается сам собой, когда дверь мне открывает шикарная блондинка.

— Здравствуйте, — она широко улыбается мне. — Чем я могу вам помочь?

— Я… а… я к Никите, — блею, стоя перед ней.

— Вы к моему мужу?

Мужу?

Господи… Он женат.

Теперь понятно, почему меня так спокойно пропустили в палату к Никите, — у него в паспорте реально есть штамп, что он женат.