Царь Аттолии
Шрифт:
Кровь на цветах, на зеленой траве, кровь, красная, как розы, отраженные в спокойных водах пруда. Костис уже видел ее перед собой. О чем будет думать царь, когда его настигнут убийцы? Он позовет свою охрану, но его не услышит никто, кроме дурака Легаруса.
Костис уже не чуял под собой ног. Он скатился вниз по лестнице и побежал вдоль длинного прямоугольника отражающего бассейна. Затем Костис спрыгнул с верхней ступени на дно и пересек бассейн несколькими длинными прыжками. Кто-то за его спиной споткнулся. Он услышал плеск и ругань.
Наконец он обогнул изгородь и очутился лицом к лицу с Легарусом, который услышал топот ног
— Прочь с дороги! — взревел он, и Легарус отступил в замешательстве.
— Аттолис! Аттолис! — кричал Костис продвигаясь вдоль изгороди.
Задыхаясь, он выскочил на лужайку и помчался через нее.
Царь сидел на каменной скамье посреди посыпанной песком площадки между двумя высокими изгородями и цветочными клумбами. Перед ним в мелком бассейне журчал фонтан. Его перекрещенные в лодыжках ноги отдыхали на выложенном плиткой бортике бассейна. Без сомнения, он рассматривал облака, отражающиеся в воде, или любовался на золотых рыбок. Костис мог видеть веселую улыбку на его лице и приподнятую бровь. Никаких причин для паники не было. Никаких убийц, только царь, сидящий у фонтана, и Костис, стоящий перед ним с обнаженным мечом и выглядящий как идиот, испугавшийся собственной тени.
Царь был в безопасности и, как обычно, потешался над Костисом. Хотя это Костиса совсем не волновало. Он с облегчением наклонился вперед, стараясь выровнять дыхание. Все еще держа меч в руке и упираясь кулаками в колени, он улыбнулся царю и в тот же миг увидел убийц.
Наверное, они прятались в кустах, но при появлении Костиса выскочили словно из-под земли. Секунду назад их здесь не было, и вот они уже возвышались над маленькой фигуркой на скамье. Костис выкрикнул что-то невнятное и бросился вперед, но с таким же успехом мог и остаться в охотничьем дворе. Все бесполезно, понял он, только сделав свой первый шаг и еще не успев преодолеть и половины пути по узкой аллее между двумя высокими живыми изгородями. Он ничего не мог сделать.
По мере приближения к фонтану, его шаги замедлились сами собой. Он уставился на тело, лежащее перед ним в медленно расплывающейся луже крови. Все было так, как он и представлял, и все же ничего подобного он не мог себе представить. Он снова посмотрел на кровь, уже впитавшуюся в песок и на мертвое тело. Еще больше крови было на траве. Но это не была кровь царя. И это тело не принадлежало царю. Костис услышал шаги за спиной и оглянулся, чтобы увидеть Телеуса, промокшего после падения в бассейн. Телеус выглядел таким же ошеломленным, каким, вероятно, был и он сам. Стоя бок о бок, они смотрели на лужи крови у своих ног, а потом дружно перевели взгляд на царя, стоящего с рукой на бедре спиной к ним.
— Ваше Величество? — почему-то Костис говорил шепотом.
Царь повернул голову. Его обычно смуглая кожа была настолько бледной, что казалась светлее шрама на щеке. Он казался почти таким же зеленым, каким его когда-то описывал Сеанус. Но не от страха. От злости.
С мягкой угрозой в голосе царь произнес:
— Я думал, что став царем, не буду вынужден убивать людей лично. Теперь я понимаю, что это было еще одно заблуждение.
Телеус и Костис стояли, не шевелясь, как два садовых истукана.
— Где моя охрана, Телеус?
Царь все еще говорил тихо. Три трупа, а он даже не задохнулся, подумал Костис.
— Где моя гвардия? — крикнул
В наступившей тишине слышался только нервный щебет птиц в кустах.
— Здесь, Ваше Величество.
Это был Аристогетон, его люди толпились у него за спиной у входа в аллею.
— И где же они были? — почти шепотом царь обратился к Телеусу.
— Они отвлеклись на шум собак, выпущенных во двор, Ваше Величество. Они ушли помочь убрать собак, прежде чем вы вернетесь во дворец. — Телеус был смертельно спокоен.
— Понимаю, — сказал Евгенидис. Он посмотрел на мертвое тело у своих ног. — Пусть они уберут этот мусор. Вон тот, — он кивнул в сторону тела, лежавшего чуть дальше, — может быть еще жив. Вы с Костисом можете забрать его и передать специалистам, пусть узнают, кто их послал. Я возвращаюсь во дворец… теперь, когда собаки мужественно разогнаны с моего пути… чтобы принести извинения царице.
Он шагнул вперед.
— Ваше Величество не должен идти один, — сказал Телеус.
Евгенидис оглянулся.
— Я ценю твою заботу о моем здоровье, Телеус, хотя она несколько запоздала, — произнес он.
— Пожалуйста, — смиренно попросил капитан, — Возьмите Костиса и начальника караула.
Евгенидис поморщился.
— Хорошо, — согласился он с холодной неохотой.
Аристогетон и его люди поспешили к Телеусу, отвечая на его призывный жест. Костис подождал, пока капитан даст приказ начальнику стражи, после чего они с Аристогетоном догнали царя, который уже направился ко дворцу. Он шел медленно, все еще держа руку на бедре. Костис никогда не видел, чтобы царь держался с таким достоинством. Правда, впечатление от его величественного спокойствия несколько рассеялось, когда они приблизились настолько близко, чтобы услышать проклятия, которые царь бормотал себе под нос. Он был менее изобретательным, чем обычно, и к тому времени, когда они добрались до отражающего бассейна, он твердил одну и ту же фразу, как заклинание.
Так они шли достаточно медленно, у Костиса было время подробнее обдумать его обещание богине Филии. Десять золотых кубков.
На все те деньги, которые он скопил, а также те, которые сможет занять в городе у ростовщиков, он мог позволить себе один золотой кубок. У его отца, возможно, найдутся средства на второй. Жрецы не будут требовать все их сразу. Костис рискует вызвать недовольство богини, только если будет ждать слишком долго или умрет прежде, чем выполнить обещание. Тогда ее обида распространится на всю семью, и в этом случае дядя согласится дать золото еще на две, а может быть, даже и на три чаши. Если земля оскудеет, или проявятся другие признаки злой воли богини, он может опустошить семейную казну и купить целых четыре кубка. Где взять остальные четыре, было неясно, и Костиса угнетала мысль просить денег у дяди.
Но он думал о полноразмерных чашах, сделанных ювелиром и украшенных фигурами. Что, если вместо них он предложит богине символические кубки, маленькие и самые простые. Тогда его денег хватит на большее количество. Он сможет купить три маленьких (совсем крошечных) кубка, а его отец еще три. Если он будет откладывать каждый грош, носить только казенную одежду и питаться только в столовой, если не будет тратить медь в винном погребке с друзьями, лет через десять-пятнадцать он сможет заплатить за оставшиеся четыре небольших (совсем маленьких) чаши. Хотя, он мог просто забыть свою клятву и надеяться, что богиня не заметит его хитрости.