Царь с востока

Хван Дмитрий Иванович

– Не понимаешь, значит?!
– строгим голосом проговорил Сергей.
– А теперь?

Староста, нахмурившись было, тут же просветлел лицом, жадно посмотрев на монеты и быстро-быстро закивал.

– То-то, - проговорил Сергей и, похлопав каптенармуса по плечу, сказал с улыбкой:

– Давай, Юрген, договаривайся о подённой оплате. А то, пока обоза из Бауска дождёмся, оголодаем.

– Герр Бекасов, - вновь окликнул полковника барон Гротхус, - позвольте пригласить вас на семейный обед!
– и, сделав рукою пригласительный жест, Кристоф

чуть посторонился и с дружеским благожеланием добавил:

– Прошу, я провожу вас!

Жилище барона представляло собой мрачную постройку с тёмными разводами на стенах, однако внутри было тепло и даже уютно, но весьма душно и неприятно пахло пылью, будто бы работал негодный кондиционер. Обстановка комнат показывала своим весьма небогатым убранством то, что фон Гротхусы были небогаты и лучшие годы семейства давно минули. К слову, Кристоф успел похвастаться Бекасову, что его давний предок Отто фон Гротхус был когда-то посланником Ливонского ордена в Москве.

– А вообще, наш род происходит из Вестфалии, - проговорил барон, пропуская Сергея в светлое помещение, где был накрыт стол.
– А ваш, герр Бекасов, откуда, позволите ли узнать?

– Мурманск, - тут же ответил сегодняшний эзелец и, подумав, добавил:

– Из Колы...

Тут Кристоф принялся знакомить гостя с членами своей семьи. Сначала с простуженно кашляющим отцом, лысый череп, выдающийся нос с горбинкой и длинная худая шея которого делали его похожим на грифа, с женой, на щеках которой горел нездоровый румянец, с дочерью - милой девушкой лет двадцати и двумя подростками-близнецами, в глазах который читался неподдельный интерес к новому для них человеку. Отец графа задал Сергею несколько вопросов - кто его господин, женат ли гость да какова его вера.

– Царь наш Вячеславом Соколом зовётся, законной жены нету, а веры держусь православной, - скороговоркой ответил "грифу" Бекасов, едва заметно улыбаясь.

За время, проведённое на Балтике, Сергей, как и многие ангарцы, научился довольно сносно говорить на немецком, что было просто необходимо для понимания своих подчинённых и местных жителей. Быть может, это было в ущерб языку русскому - поэтому Паскевич, прибыв на Эзель и сменив на должности воеводы Белова, одним из первых дел наметил расширение использования на острове русского языка, фактически закрепив обязательное двуязычие в делопроизводстве и управлении.

– Кола?
– наконец, сев за стол, барон повторил новое для него слово и картинно покачал головой.
– Не слышал. Это где?

– Далеко отсюда, - хмыкнув, махнул рукой Бекасов.
– На севере.

– Там же и царь Сокол обитает?
– держа в руке резной кубок, в который слуга наливал из кувшина вино, спросил барон.

– Нет, царь Сокол правит в Сибири - это далеко на восток, рядом с Китайским царством. Близнецы, услышав эти слова, быстро переглянулись и снова неотрывно принялись смотреть на гостя.

– Говорят, на Эзеле у дворян отнимают поместья?
– снова заговорил старик.

– Это нелепые

слухи, барон, - чуть отстранившись, чтобы дать слуге поставить на стол запечённого гуся, отвечал Бекасов.
– Имения выкупают, в основном у шведов, которые покидают остров, или у тех, кто не имеет достаточно средств для их содержания и желает продать землю.

– И что дальше происходит с беднягами - они скитаются без своего угла?
– не унимался старый барон, позабыв о еде.

– Почему они должны скитаться?
– искренне удивился Сергей.
– Дворяне поступают на службу, получая жильё в городе или предместье. Им платят приличное жалованье, которого хватает для...

– А на земли дворян вы селите разный нищий сброд, привезённый из Померании или Лусатии, - выставив перед собой длинный узловатый палец, прохрипел Вильгельм, сжав другой кулак.
– Это попрание наших устоев, это преступление!

Уронив кусочек гусиной грудки, жена Кристофа закатила глаза, близнецы испуганно втянули головы в плечи, а дочь барона Катарина разом побледнела, мельком посмотрев на старика.

– Отец! Серж наш гость!
– нахмурившись, проговорил Кристоф.

– Герр Вильгельм, - с долей снисхождения произнёс Бекасов.
– Для преступления необходимы потерпевшие, а их нет. Кстати, в моём полку состоит на службе капитан Гойнинген - вы могли бы пообщаться с ним. По-моему, его род также происходит из Вестфалии. Он сейчас квартирует в селении - можете узнать от него, как ему и его семье живётся в Аренсбурге, в его новом доме.

Сказав это, полковник улыбнулся и, подмигнув близнецам, принялся за гуся. Казалось, старый барон угомонился - далее он лишь изредка спрашивал Бекасова о Сибири, когда Сергей рассказывал о ней по просьбе Кристофа. После обеда Гротхус, отпустив слугу, решил сам проводить уставшего гостя до выделенной ему комнаты, дабы тот немного поспал после дороги. Неспешно меряя шагами коридоры дома, Кристоф заговорил с Сергеем:

– Не держите зла на отца - он живёт прошлым, вспоминая старые порядки. А как он ругает герцога! О, это невозможно слушать! Бедняга Якоб...
– фыркнул барон и спешно добавил:

– Но я-то понимаю заслуги Кеттлера! Он сделал очень многое для Курляндии, гораздо больше, чем владетельные господа, которым хотелось бы разодрать её на уделы хоть под польской короной, под шведской или русской.

– А вы не такой, Кристоф?
– Бекасов остановился перед широкой лестницей, ведущей в его комнату, кинув взгляд в мутное окошко в стене, и внимательно посмотрел на барона.

– Я практически разорён, полковник, - простодушно отвечал собеседник.
– И, думаю, недалёк тот день, когда я буду наниматься на службу к герцогу, чтобы получать от него скудное жалованье.

Помедлив немного, Кристоф вдруг спохватился:

– Не смею вас более задерживать! Отдыхайте, полковник!

Кивнув барону, Бекасов прошёл внутрь сумрачного помещения, скрипя старыми половицами. Снял китель и сапоги, ослабил ремень.