Царь с востока
Шрифт:
Голландский адмирал был не столь радостен, сколь его русские товарищи по оружию - в сражении серьёзно пострадал корабль 'Орёл', получивший серьёзные повреждения и несколько пробоин в корпусе. На корабле погибло более двух десятков моряков и пушкарей, многие были ранены. Корнелиус винил капитана 'Орла', курляндца Дитмара Матсена, в том, что он излишне сблизился с турецкими кораблями, не сумев принять во внимание большую дальнобойность русских пушек по сравнению с турецкими. В тот же день в Азов была отправлена галера с донесением государю о великой победе на море над турками. О первой победе русского флота на отвоёванных берегах Чёрного моря.
– Теперь либо турки захотят мира, либо пришлют больший флот...
– сам с собой рассуждал хмельной Тромп, раз за разом
Глава 14
Дорога домой, на берега Ангары, заняла у ангарцев больше времени, нежели недавнее путешествие на Волгу. На сей раз у Грауля и Карпинского не было необходимости спешить к установленному сроку. Поэтому во время пути по Сибирскому тракту у товарищей было достаточно времени обдумать и, главное, осмыслить прямое приглашение Ордина-Нащёкина об утверждении на московском, а теперь, стараниями Никиты Ивановича, и на виленском троне, сибирского кандидата. Радиоотчёт о встрече с Афанасием Лаврентьевичем был отправлен из Нижнего сразу после прощания с боярином. В этом коротком сообщении нужно было лишь успокоить Ангарск - мол, всё ситуация держится под контролем, поводов для беспокойства нет, остальную информацию доведём на собрании после прибытия в столицу Сибирской Руси. Сам тракт радовал - дорога в Сибирь год от года хорошела, на неё, словно на связующую нить, нанизывались новые городки, посёлки. Среди тайги вырастали маковки деревянных сельских церквушек, а затем и вздымались каменные колокольни городских соборов. В безлюдных прежде местах появлялись торжища, постоялые дворы, походившие на те, сделанные под старину гостинично-банные комплексы, кои Грауль прежде видел в Карелии во время отпуска. От Сибирского тракта отходили и иные дороги, которые Павлу привычно было именовать стратегическими. Так, некоторые из них вели на застраиваемые крепостицами берега Иртыша, на осваиваемый с помощью десятка ангарских специалистов Рудный Алтай, в Кузнецкую степь.
В конце марта небольшой ангарский обоз на трое суток задержался на одном из постоялых дворов близ окраин Томска. Местные воеводы захотели встретиться со знатными представителями соседней державы, пригласив Грауля и Карпинского посетить воеводскую усадьбу, что находилась внутри Томского кремля. Стены Томска, его укрепления, стоявшие на южном мысу Воскресенской горы, возвышающейся над правым берегом реки Томь, вызывали у гостей искреннее уважение. Прежде город не раз подвергался нападениям и джунгарских вассалов, а с недавнего времени и их соперников - телеутских князей Коки и Мачика. Стрелецкий гарнизон, томские казаки и поселенцы всякий раз отбивали атаки неприятеля с большим для него уроном, заставляя врагов уважать имя русское в этих землях. Телеуты, дважды разгромленные томичами и верными им местными племенами, три года назад приняли русское подданство, послав своих представителей к великому царю урусов, и с тех пор Томск перестал быть пограничным городом. А длящаяся в Джунгарии почти что с десятилетие клановая война за власть способствовала дальнейшему продвижению Руси на юг Сибири - один за другим переходили в русское подданство улусы, прежде платившие дань джунгарам, переметнувшиеся теперь к новой силе.
Приглашение воевод, естественно, было принято, но вначале, после устройства на Ангарском дворе Томска, Карпинский посетил, что называется, фирменный магазин ангарских товаров. Он представлял собой огромный склад, в пристройке к которому находились стенды с закреплёнными на них образцами имеющихся в наличии товаров - тут можно было купить всё, начиная от гвоздя, топора и шила и заканчивая увеличительной трубой, однозарядной винтовкой и картой той или иной местности Сибири, которая принадлежала Руси.
Там, в магазине, к Карпинскому сразу же подошёл директор торговой точки - Макар Осипов, бывший мальчик
– Пётр Алексеевич, вас купцы ярославские спрашивали, - заговорил Макар, - прознали, что ваш обоз в городе. Только тут были...
– И чего же они от меня хотят?
– рассматривая стенд с развешанными на нём пилами и фуганками, проговорил Карпинский.
– Винтовки купить желают!
– развёл руками директор.
– Разве они не знают правила?
– посмотрел на молодого управленца Пётр.
– Или у них экспедиция?
– Знают, - кивнул Осипов.
– Я лично всё рассказал, что да как - что винтовки заказаны под походы, русским государем утверждённые - на Аляску да острова алеутов да в остроги саянские.
– Так в чём же дело?
– остановившись у витрины с ножами, задумчиво произнёс Пётр.
– Не унимаются купцы, - махнул рукой Макар.
– Верно, скоро уж тут будут...
И правда, в сей же миг в магазин буквально ворвались трое рослых бородачей, насторожив персонал и двух стрельцов, деловито переговаривавшихся у витрины с ремнями и патронными сумками. Впереди, выставив объёмный живот, вышагивал старший среди гостей, оказавшийся дядькой двум родным братьям, едва поспешавшим за родичем.
– Ты и есть Пётр Ляксеич, что ли?
– рокочущим голосом вопросил передний купец, явственно смягчив тон, насколько это было возможно, и принялся теребить в руках свою шапку.
– Я и есть, - сощурив глаза, Карпинский с интересом оглядел гостя с ног до головы.
– А тебя как звать да по батюшке величать и что за дело у тебя такое, что винтовки наши надобны?
– По батюшке...
– хмыкнул удивлённый ярославец и оглянулся, обменявшись взглядом с родичами.
– Звать меня Иван, а по батюшке Гурьевич. То племянники мои - Афанасий да Николай, они Михайловичи. А все мы - Назарьевы. Слыхал аль нет?
– Нет, - улыбнулся Пётр, посмотрев на ставшего важным купца.
– Не слыхал. Так какое дело у тебя, Иван Гурьевич?
– Дело то не для лишних ушей, - чуть ли не зашептал Назарьев, озираясь на стрельцов, подобравшихся ближе к ярославцам да на новых посетителей магазина.
– Вот как...
– протянул ангарец.
– Что же, тогда обожди малость, мил человек, я со своими людьми переговорю, а потом милости прошу ко мне на Ангарский двор.
– Благодарствую!
– приложив ладонь к сердцу, пробасил купец с донельзя довольным видом.
Закончив дела в магазине, Карпинский вышел на крыльцо, где, зажмурившись, задержался ненадолго, обратив лицо к тёплому солнечному свету и слушая весёлый птичий гомон, после чего вдохнул полной грудью свежего воздуха и, подойдя к возку, решил сесть рядом с возницей, а не залезать внутрь. Вскоре небольшой караван повозок отправился дальше, к ангарской миссии, уминая полозьями рыхлый и ноздреватый апрельский снег. Последним ворота Ангарского двора проехал возок ярославцев. Купцам указали на главное здание миссии - основательное двухэтажное строение из камня с деревянной мансардой и двумя флигелями, окна которого яркими бликами сверкали на солнце. Пройдя покрытые искусной ковкой высокие двойные двери, меж которыми на полу лежала грубая ткань, на которую ангарцы сбили с обуви снег, купцы оказались в ярко освещённом холле. Ярославцы немного оторопели от ударившего в глаза света, принявшись осматриваться вокруг. В просторном помещении с выбеленными стенами и высоким потолком, в который упирались два ряда колонн, стояли диваны и низкие столики при них, за которыми сидело с десяток человек. Полы были устланы циновками, а в каждом из углов залы стояли большие кадки с растущими там деревцами. Слышался негромкий гул голосов, приглушённый смех. Немного поодаль, у входа на лестницу с обеих сторон на стенах висели высокие зеркала.