Царевич [The Prince]
Шрифт:
— И как это сделать? — Давид на этот раз метнул копье дальше, попав почти в самый центр мишени.
— Филистимляне значительно превосходят нас в вооружении.
— Но мы забираем себе оружие убитых.
— Этого недостаточно. — Ионафан потряс головой. — Когда трофейное оружие выходит из строя, мы не в состоянии его починить. Мы не умеем ковать такие мечи, как у них. Наконечники их копий и стрел пробивают медь. — Он взял пучок стрел из рук Авен — Езера, закинул в колчан за спиной.
— Что ты предлагаешь? — Давид
— Найти людей, готовых отправиться в Геф.
— И выторговать там секрет оружия? — спросил Давид.
Ионафан пустил стрелу точно в цель. — Филистимлян не простаки и так легко свою тайну не продадут. Чтобы узнать, как делается их оружие, надо будет войти к ним в доверие.
— Жаль, они знают, что это я убил Голиафа.
— Да уж, кого–кого, а тебя там точно не встретят с распростертыми объятиями.
— А как насчет тех, кто жил среди филистимлян до битвы при Михмасе? Они встали в ряды израильского войска, но, пожалуй, кто–нибудь из них мог бы согласиться вернуться назад и…
— Думаю, на них тоже будут смотреть с подозрением. Стал бы ты сам доверять перебежчику, который то на одной стороне, то на другой — в зависимости от того, кто побеждает в битве? Я таким не доверяю. — Ионафан послал еще одну стрелу: прямо и точно. — Переставь мишень подальше. Так слишком просто.
Он повернулся к Давиду: — Господь мог бы одним своим дуновением ниспровергнуть всех наших врагов, но заповедал очистить от них эту землю нам. Я лично верю: так Он хочет испытать нашу верность. Будем ли мы исполнять Его наказ? Наши предки следовали ему, но последующие поколения потеряли из виду цель — и Бога.
Оруженосец крикнул, что мишень готова, Ионафан развернулся и выстрелил из лука.
— Точно в яблочко! — воскликнул парнишка и присвистнул.
— Еще отодвинь! — Ионафан натянул тетиву. — Надо научить народ сначала молиться, а потом сражаться. Однако неплохо было бы и иметь мечи покрепче!
После очередного филистимского набега Давид с Ионафаном отправились в погоню вместе. В лагере, раскинутом прямо под звездным небом, Давид перебирал струны гуслей, играл победную песнь, торжествуя над врагами.
— Почему ты никогда не поешь, Ионафан?
Ионафан хмыкнул. — Бог наделяет каждого дарами, друг мой. Пение явно не входит в число даров, которыми Господь счел нужным меня пожаловать.
— Петь может любой. Пой со мной, Ионафан! — К Давиду присоединились и другие, стали упрашивать царевича подать голос.
Смеясь, Ионафан решил, что существует только один способ их переубедить. В глазах Давида запрыгали искорки, но он ничего не сказал. Остальные запели громче, кто–то осклабился. Когда песня закончилась, Ионафан откинулся на спину, закинув руки за голову.
Давид продолжал играть, перебирая
— Царю это понравится, — сказал Ионафан.
Когда они вернулись в Гиву и ужинали у царя, Саул приказал Давиду петь для него. — Спой новую песню.
Покои наполнила прекрасная, завораживающая музыка: Давид то ударял по струнам, то нежно перебирал их. Никому кроме него не удавалось извлечь из этого инструмента таких сладостных звуков, найти таких благодатных слов. Но вот Давид запел — и Ионафан ухмыльнулся, вспоминая свой опыт пения.
— Восшумите гласом радости… — Давид усмехнулся ему в ответ и продолжал петь.
Проведя несколько недель в погонях за филистимлянами и укреплении сторожевых отрядов, Ионафан вернулся в Гиву и там узнал, что Давид отразил еще один набег неприятелей, да так, что те еле унесли ноги.
Его вызвал отец. Ионафан полагал, что царь будет доволен. Но нет — с помертвевшим лицом Саул яростно вышагивал взад вперед, а советники, стоя поодаль, беспокойно наблюдали за ним. В чем причина дурного настроения на сей раз? Вести с полей сражений только хорошие, особенно славные — у Давида.
Авенир притворил дверь за Ионафаном. — Мы все здесь, господин.
Саул повернулся. — Я хочу, чтобы Давида умертвили.
Ионафан застыл на месте. Что за безумие?
— Этот иудеянин угрожает моему престолу! Вы слышали эти крики, когда люди вчера славили его имя, в то время как он подходил к воротам моего города?
Ионафан потряс головой, не в силах уразуметь, что так разозлило отца. — Конечно же, это потому, что он обратил в бегство врага.
— Ты ничего не понимаешь! Мой враг — тот, кого ты зовешь своим другом!
Кровь бросилась Ионафану в лицо, сердце гневно и тревожно забилось. — Давид и твой друг, господин мой. И он также твой сын — он ведь муж Мелхолы!
Саул отвернулся от него. — Если мы позволим этому пастуху прибрать к рукам еще больше власти, он убьет меня и завладеет царством.
Ионафан оглядел собравшихся в комнате. Неужели никто из них не вразумит царя? Авенир поймал его взгляд, кивнул головой. — Давид может стать угрозой.
— Разве есть доказательства, что он замышляет мятеж?
— Когда появятся доказательства, я буду уже в могиле! — взревел Саул.
Ионафан протянул к отцу руки. — Ты сильно ошибаешься насчет Давида. Все его устремления — это служить тебе.
— Он ворует у меня любовь народа!
— Народ любит тебя! Твое имя тоже славят вместе с Давидом, отец.
— Не так громко. И не так долго.
Ионафан пристально поглядел на остальных. Неужели они позволят подозрениям и дальше разрастаться в сердце Саула, потому что боятся сказать правду? Нет вернее союзника у Саула, чем Давид!