Царская сабля
Шрифт:
И они осушили чашу, черпая ковш за ковшом, закусывая капустой и бужениной, борясь с сытостью и помутнением рассудка, наклоняя братчину, когда пиво со дна было уже не достать, и наливая хмельное зелье друг другу в рот…
…и утро опять заставило молодого боярина застонать от головной боли и поморщиться, поднимаясь на постели:
– И зачем? Чего в этом хорошего? Не-е-е… Ничего хмельного боле никогда в жизни ни глотка… – Он дернул отчего-то застрявшее одеяло, покосился в сторону, пытаясь понять, за что оно зацепилось, и… чуть
В его постели, уютно ткнувшись носом в бревенчатую стену, сладко посапывала какая-то совершенно голая женщина!!!
– Черт возьми, Господь всемогущий… – сглотнул он, отчаянно пытаясь вспомнить минувший вечер. – Ты кто?!
Девица застонала, перекатилась с боку на бок, повернувшись к нему лицом, сонно приоткрыла голубые глаза:
– Чего ты голосишь, боярин? Матрена Голошеина я, кто же еще? Не признал, что ли, с утра?
И боярин Леонтьев ее узнал. Ту самую нахальную торговку, что попрекала его качелями и вымышленным обещанием. Басарга попятился, со всей силы сомкнул веки. Во все еще измученной хмельным пивом голове всплыли обрывистые воспоминания о шумных беседах с друзьями, песни холопов у очага, поцелуи и обнимания, стоны и страсть.
– О-о, черт… Откуда? Откуда ты взялась?
– Ты же сам заманил меня, боярин! – приподнялась на локте девица, ничуть не смущаясь обнаженной груди. – Я тебе, как пообещала, «Готский кодекс» из Ярославля выписала, на двор князя Воротынского пришла. Тамошние бояре меня сюда отослали. Тут ты меня, окаянный, и соблазнил!
– Не-ет… – покачал пальцем Басарга. – Я вечер помню, засветло тебя не было. Ты ко мне опосля подобралась, когда совсем хмель… Черт! – внезапно сообразил он. – Знаю! Боярин Булданин, его повадка!
На ходу натягивая порты, Леонтьев выскочил из спальни, пересек горницу, поднялся на третий этаж, заглянул в одну светелку, другую, плюнул, побежал вниз:
– Платошка! В какой комнате Илья Булданин спит?
– А он еще не спит, – сладко зевнул в ответ Софон Зорин, который вместе с прочими боярами, развалившись на лавках, все еще продолжал неторопливо вкушать яства со стола. Братчина тоже не пустовала – в нее ночью успели долить хмельного меда.
– Это ты, Булданин! – зарычал Басарга. – Твоя работа!
– Ну, моя, – расплылся в довольной ухмылке пьяный Илья. – Ну и что?
– Да я тебя, старый сводник!!! – ринулся к нему Леонтьев.
– Эй, ты чего?! – Булданин, почуяв неладное, мгновенно спрятался Тимофею Заболоцкому за спину. – И почему «старый»?
– Не горячись, друже! – поймал Басаргу за плечи могучий боярин и удержал перед собой. – У нас у всех сердце кровью обливалось, глядючи, как ты по княжне своей сохнешь. Спекся вона весь, что снеток белозерский.
– И ты? – не поверил своим ушам Басарга. – И ты тоже?! Вы все меня специально упоили, чтобы купчиху под бок подсунуть?
– Ты чего, друже, девок дворовых никогда не тискал? – выкрикнул
– Врешь ты все! – попытался дотянуться до него Басарга. – За пару дней такого не устроить! Давно, поди, сговаривались!
– Да ладно тебе, друже, – обнял его за плечи боярин Зорин. – Не со зла ведь делали, а из доброго побуждения. Садись лучше, выпей. – Отведя Леонтьева к столу, Софоний зачерпнул из братчины полный ковш. – За княжну свою выпей. Хороша княжна Мирослава Шуйская. Глаза янтарные, уста сахарные, ум острый, руки заботливые. Лучшей кравчей для государыни и не выбрать. Люби ее, Басарга, она твоей любви достойна. Пусть даст ей Господь здоровья и лет несчитано. Да токмо Господь высоко, княжна далеко, а жить нам приходится здесь и сейчас.
Булданин с интересом выглянул из-за спины боярина Тимофея. Раскаяния на его лице не было нисколечко.
Басарга вздохнул, присел к столу, принял ковш, осушил его до дна.
– За Мирославу… – В голове наконец наступило некоторое просветление. Боль растворилась, прячась в засаде где-то в дальних и темных уголках сознания.
– А ты считай, что крепость вражью взял. И Матрена-книжница – добыча твоя, – подмигнул Булданин. – Отведи душеньку, враз на сердце полегчает.
– Не понимаете вы ничего, други, – покачал головой Басарга. – Никто мне, окромя княжны, не нужен… Эх… – Молодой боярин махнул рукой и пошел обратно наверх.
Пока его не было, девушка успела одеться. Шитый синими нитями красный сарафан с пышной юбкой, овчинная душегрейка с золотым тиснением, несколько жемчужных ожерелий одно поверх другого. Теперь Басарга признал ее куда лучше: ту самую пышную голубоглазую и курносую купчиху. Вот только нахальной улыбки на ее лице нынче не было.
Басарга чуть замялся, не зная, как выпроводить незваную гостью, и девушка успела заговорить первой, указывая на стол:
– Вот он, боярин. «Готский кодекс», что ты по лавкам искал.
– Не может быть! – встрепенулся Басарга, присел на табурет, стараясь не загораживать свет, падающий из окна через промасленную ткань.
Книга была весомая, толстая. Как Леонтьев и ожидал. Прочный кожаный переплет, призванный сохранить ее в целости долгие века, пахнущие полынью мягкие хрустящие страницы из бумаги с легкой желтизной и знаками в виде молнии, различимые при взгляде на просвет. Страниц было, наверное, не меньше двухсот, почти все – с цветными рисунками.
– И сколько она стоит?