Царственный паяц
Шрифт:
в Финляндию, в воскресенье же ждем его к себе. Фелисса Михайловна чрезвычайно
161
притомилась, т<ак> к<ак> на ней лежит все хозяйство. С этой стороны в приемах есть
свои отрицательные стороны. Но мы любим, когда к нам приезжают. Было уже 18
человек. И большинство из них жило по несколько дней. 31-го июля у нас в Тойле
состоялся большой музыкальный праздник. Пел хор в 650 человек, играл духовой
оркестр в 135 инструментов. Съехалось со всего
спектакль и, конечно, танцы. Такие развлечения, как музыка и пенье, я приветствую:
они говорят о музыкальности и культурности народа.
Как мы проводим время? Много гуляем, много читаем, дамы ездят иногда с
рыбаками в море сети осматривать.
Стоят дивные дни, лунные мягкие ночи. Сырости у нас не бывает, но влаги
достаточно: мы живем высоко над морем (30 саженей). Я очень сожалею, что не мог
сделать на романах надписи: книги лежали у приват-доцента Б. В. Правдина в Юрьеве,
откуда он по моей просьбе и переслал их непосредственно Вам. Вы не горюйте, София
Ивановна милая, вот увидите - все будет хорошо. Я так хочу для вас счастья и радости
светлой. Я так хочу, что это сбудется. Не улыбайтесь, это совсем серьезно.
За последнее время я совсем отошел от всяческих «соблазнов». Все это настолько
пусто, мелко и не нужно (ни мне, ни другим), что нашел
глупым длить неоправдываемое. И чувствую себя значительно приятнее, как-то
свежее и облагороженнее. Сам удивляюсь, а как легко это было сделать. М<ожет>
б<ыть>, давно уже нужно было поступить так. Да, Фелисса Мих<айловна> достойна
лучшей участи. Я очень виноват перед ней. Мне так трудно теперь вернуть ее
безоблачность. Это более всего меня мучает. Одно лишь время покажет ей многое.
Нежно целую ручки Ваши. Ф<елисса> М<ихайловна> и я шлем Вам, А<лександру>
Г<ригорьевичу> и Игорю наши искренние приветы и лучшие пожелания.
Ваш неизменно Игорь
Р. Б. Я давно написал бы Вам во время Вашего молчания, но Вы писали, что
меняете квартиру, нового же адреса я не знал.
Иг.
Если вас не затруднит, черкните, пожалуйста, открытку о получении книжек и не
очень ли они смялись и испачкались в дороге.
Иг.
6
октября 1932 г. ТоПа, 6.Х.1932 г.
Дорогая София Ивановна,
16 авг<уста> я послал Вам, пользуясь Вашим любезным разрешением, 15
экз<емпляров> «Адриатики», а 18 авг<уста> - длинное письмо. И вот до сих пор не
имею от Вас ни строчки.
Меня это крайне беспокоит: что с Вами, как Ваше здоровье, все ли у Вас
благополучно? Напишите, пожалуйста, сразу же
конце этого месяца мы уезжаем в Румынию, конечно, только в том случае, если
соберем в дорогу денег. А это очень теперь трудно. Приходится собирать буквально по
грошам. Книги мои успешно всюду продаются, и я получаю отовсюду крошечные
суммы, кот<орые> должны в конце концов дать возможность тронуться в Дальний
путь. К сожал<ению>, не из всех стран разрешена пересылка валюты. Самое позднее,
если будете добры ответить мне, 20 окт<яб- ря>, иначе вряд ли я получу от Вас письмо.
Впрочем, пишите и после этого срока: мне всюду перешлют. Но мне хотелось бы знать
о Вас до отъезда. Напишите о себе подробнее.
Гости наши все разъехались. У нас осень. Рамы вставлены.
Если у Вас есть в Румынии знакомые, м<ожет> б<ыть>, найдете возможным
сообщить некот<орые> фамилии и адреса: у меня нет там ни одной души знакомой. С
дороги буду, конечно, писать Вам. Трудная осень в этом году, и на душе не очень-то
162
радостно. Целую Ваши ручки. Фел<исса> Мих<айловна> шлет Вам свой искренний
привет. Привет А<лександру> Г<ригорьевичу> и Игорю.
Всегда Ваш Игорь
Издание окупилось уже полностью, что меня весьма радует. Хоть это...
7
1
января 1936 г.
ТоПа, 1.1.1936 г.
С Новым Годом, дорогая София Ивановна! Не удивляйтесь ничему: я вне законов.
Если не писал, были серьезные причины. Очень серьезные, поверьте. Не хотелось
расстраивать кошмарами переживаний. Ваши письма все получил, — очень
признателен Вам. Всегда помнил. Часто-часто. Но меня ведь почти не было здесь.
Почти все время был в Ревеле. Вернее — вынужден был быть. Следов<ательно>, не
жил, ибо город для меня не жизнь: ненавижу институт городов. Бедная Ф<елис- са>
М<ихайловна> с 3 апр<еля> живет в Ревеле: работает на фабрике шелковой. Один
скелет остался. И очень нехороший кашель (каше- лек)... Я то здесь, то там. Иногда
один, иногда нет. Заработков лично у меня никаких. За весь прошлый год всего три
концерта: в Печорах, Валке и Гунгербурге. Полные залы все-таки. Удивлены? Чем
объяснить? Не знаю. Публика ведь отошла от поэзии. И все же везде переполнено. А
денег мало. До смешного. По 8 $ за вечер!.. И вдобавок свои расходы: поезда, отэли.
Роман «Рояль Леандра» лежит на складе. Из тысячи продано экземпл<яров> 25. Куда