Царственный паяц
Шрифт:
писать. Но душа моя полна к тебе такой животворящей благодарности, такой нежной и
ласковой любви, такого скорбного и божественного света, что уж это- то ты, чуткая и
праведная, наверняка поймешь и не отвергнешь. Со мной происходит что-то страшное:
во имя Бога, прими меня и выслушай. <...> Я благословляю тебя. Да хранит тебя Бог! Я
хочу домой. Я не узнаю себя. Мне больно, больно, больно! Пойми, не осуди, поверь.
– Фелиссочка!..
164
Любивший и любящий тебя - грешный
Лина Юрьевна! Ольга! Простите ли Вы меня?
Можно домой?
3
20
марта 1935 г.
Среда, 20.III.1935 г.
Встал с постели только для того, чтобы написать тебе, дорогая Фе- лисса, эти
строки. У меня грипп. Сегодня уже 38. Я прошу у тебя разрешения, как я только
поправлюсь, встретиться: необходимо мне это. Я привык считаться с твоими словами.
Ты запретила. Теперь разреши ради Бога. Евдокия Владимировна пусть скажет
Шульцу.
Сейчас ложусь опять: знобит, плохо, принимаю много лекарств, болит мозг.
Любящий тебя
Игорь.-
4
1 августа 1935 г. 1 авг. 1935 г.
Дорогая моя Фишенька,
Сегодня день рождения Вакха, и я поздравляю тебя. Лину Юрьевну поздравил вчера
лично. Мне очень трудно было столько времени не
писать тебе, как я собирался и обещал, но А. Э. сказал мне еще в первый приезд,
что ты не веришь ни одному моему слову и хохочешь над моими письмами. Это меня
обидело. Но день и ночь я только и думаю о тебе. Недели через 2 У2—3 кончается
сезон, и В<ера> Б<орисовна> уезжает на службу. Я остаюсь совершенно свободен, т. к.
в Ревель ни за что не поеду с нею. Но я приеду на два-три дня один и остановлюсь у
Степанова. Счет у Черницкого возрос до 50 крон, и В<ера> Бсорисов- на> обещала ему
постепенно его уплатить. Я верю, что она это сделает. Но мне с нею не по пути, и это
по многим причинам. Я страдаю от одиночества духовного, от отсутствия поэзии и
тонких людей. Неприятности бывают частые и крупные. Это лето вычеркнуто из моей
жизни. Тяжело мне невыносимо. Я упорно сожалею о случившемся. И с каждым днем
все больше. Больше месяца нет писем от нашей милой Л. Т. На днях я написал ей вновь
— зову приехать и помочь мне найти покой и твое прощение. Иначе я погибну. Целую
тебя нежно, дорогой и единственный друг мой. О тебе лучшие грезы и вечная ласка к
тебе.
Твой всегда любящий тебя
Игорь.-
5
19
апреля 1936 г.
Озеро и^^е, 19 апр. 1936 г.
В этот раз ты поступила со мною бесчеловечно-жестоко и в высшей степени
несправедливо:
навсегда. Моя ли вина в том, что разнузданная и неуравновешенная женщина, нелепая
и бестолковая, вызывала меня по телефону, слала телеграммы и письма, несмотря на
мои запреты, на знакомых? Моя ли вина в том, что она, наконец, сама приехала ко мне,
и я слугайно, пойдя на речку, встретил ее там? Я ни одним словом шесть дней не
обмолвился ей и послал ей очень сдержанное и правдивое письмо. Только накануне ее
приезда, и, следовательно, если бы она не приехала в четверг, она получила бы утром в
пятницу мое письмо и после него уже, конечно, не поехала бы вовсе, ибо мое письмо не
оставляло никаких сомнений в том, что ей нужно положиться на время до каникул, т. е.
25 мая, и тогда выяснится, смогу ли я жить с ней или вернусь. И конечно, к 25 мая я —
клянусь тебе — написал бы ей, что не вернусь. Я, Фишенька, хотел сделать все мягко и
165
добросердечно, и ты не поняла меня, ты обвинила меня в предумышленных каких-то и
не
существующих преступлениях, огень поспешила прогнать меня с глаз долой, чем
обрекла меня, безденежного, на унижения и мытарства и, растерянного, измученного,
не успевшего успокоиться, передохнуть и прийти в себя, бросила вновь в кабалу к ней и
поставила в материальную от нее зависимость. Я вынужден был сказать обо всем этом
Ев- д<окии> Влад<имировне> и другим, дабы все знали, что я люблю тебя и не хотел
от тебя уйти. Зачем ты, Фишенька, так поступила опрометчиво и зло?!. Что ты сделала,
друг мой настоящий, со мною? Ведь вполне естественно, что я страдал, получая от нее
известия о ее болезни: меня мучила совесть и жалость. Но постепенно я успокоился
бы, и все прошло бы, и ее письма на меня перестали бы оказывать действие. А ты не
дождалась, ты поспешила от меня отрегься. <...> Спаси меня - говорю тебе тысячный
раз! Ее приезд доказал мне, что ей верить ни в чем нельзя, что она даже в болезнях
лжет. Не пиши, если не хочешь, но, если зовешь меня к себе, пришли только один
синенький цветочек в конверте. Это будет значить, что я могу вернуться навеки домой.