Царство
Шрифт:
Здесь можно было найти развлечения на любой вкус: заняться конным спортом – или на чём там ездят на Гийоцине? – поохотиться, устроить сплав вниз по течению, забраться в горы, чтобы установить там флаг. В конце концов, развернуть производство чего-либо, чтобы стать в разы богаче.
Вот только ничего из этого не унесёшь с собой. Не в том смысле, что "на тот свет", а в самой сути слова "недвижимость".
Георг
Корабли. Капиталы как корабли.
После неудачной кампании на Скутуме, когда он стал военным преступником не на какой-то отдельной планете, а в рамках всего Империума, Георг отлично понял цену всем этим землям, дворцам и деньгам в банках. Всё это сверхъестественно быстро испаряется и меняет владельцев. Чудеса, да и только.
Так что – нет. Георг покачал головой, перестал мешать пилотам и перешёл из кабины "Аквилы" в десантный отсек. Пусть ныне он владел десятками заводов и сотнями мелких дочерних компаний, но вместо земельного участка он вложит деньги в "Амбицию".
И минуты не прошло, как челнок опустился на посадочную площадку. Георг сошёл с рампы, пропустил сервиторов, что по указанию техноадепта метнулись навстречу и приступили к обслуживанию, а потом поздоровался с дворецким, посланным проводить дорогого гостя к господину и повелителю здешних земель.
Валентин Богартс – любитель старины.
Это Георг понял, глядя на резиденцию богатейшего человека Гийоцина. Не дом, а замок с крепостной стеной, выложенной крупным камнем. Вряд ли памятник архитектуры, но очень дотошная работа "под старину".
В каждом углу квадрата укреплений толстая башенка с узкими бойницами, и ещё одна повыше в центре. Размерами она могла посоперничать с иными высотками и вытягивалась в острый шпиль, бросавший вызов низким тучам. Наверняка во время ненастья возникало ощущение, что молнии передают хозяину этого места знак с небес.
Ещё Георг задумался над тем, как чувствует себя тонкая аппаратура для связи с "большой землёй", и находится ли она в том же шпиле, но пришлось отвлечься на разговор с дворецким, который расспрашивал о целях визита и предпочтениях вольного торговца в еде и напитках.
По пути Георг оценил и скульптуру. По обе стороны от мощёной булыжниками дороги стояли памятники, посвящённые самым влиятельным представителям семейства Богартс со времён колонизации планеты. Только самым влиятельным, иначе пришлось бы утыкать памятниками все невероятные владения от края до края с бескрайними полями, горами и реками.
Первые Богартсы, как мужчины, так и женщины, одевались по-военному – кители и бушлаты – тогда как последние отдавали предпочтение цилиндрам и фракам, корсетам и платьям с несколькими пышными юбками. Потомки крепких и плечистых первооткрывателей спустя эпохи вытянулись струной и опасались уже не нападения условных зеленокожих варваров, а сквозняка.
Ещё один почётный караул встретил Георга у врат в замок. Им оказалась искусственная роща, каждое могучее дерево которой представляло собой фигуру регицида, увитую плющом и подстриженным кустарником. Георг даже остановился, чтобы получше рассмотреть работу садовников.
– Особой комиссией при Администратуме этой композиции присвоено звание "Чуда света", – проговорил дворецкий, едва не сияя.
Георг ничего на это не ответил, не нашёл слов. На самом деле чудо.
Внутри донжона Георг ожидал увидеть люмены и обогреватели, сервиторов и электрические приводы дверей и подъёмников, но оказалось, что "под старину" выполнен не только фасад.
На стенах горели факелы, огромный камин обогревал холл, его меньшие собратья встречались пусть не в каждой комнате, но тоже довольно часто. Поддержанием огня занимались мужчины в грубых тёмных брюках и рубахах, тогда как с пылью боролись служанки в закрытых платьях и чепчиках. При встрече все они склоняли головы, боясь встретиться взглядом.
Дворецкий проводил Георга в гостиную, где за низким столиком в кресле в присутствии предков, которые взирали на действо с портретов, сидел Валентин Богартс. Несмотря на то, что в камине трещали дрова и танцевало пламя, он укрыл ноги пледом. Георг повёл плечами и понял, что освежающая морозная обстановка только первые минуты бодрила, а чуть погодя придётся попросить плед и себе тоже.
Валентин привстал с кресла, сотворил знамение аквилы, а потом бросил дворецкому:
– Чарльз, распорядись, чтобы мне и моему гостю принесли чай.
– Чай? – спросил Георг, когда дворецкий удалился. – Сто лет не пил! Откуда?!
На лице Валентина Богартса мелькнула и исчезла улыбка.
Довольно мрачный тип. Его лицо будто бы медленно стекало под ноги. Под водянистыми глазами огромные тёмные мешки, длинный нос, напоминающий каплю, что вот-вот сорвётся со стебля, рот, уголки которого тянулись вниз, и вытянутый подбородок.
– Дорогое удовольствие, да, – отозвался Валентин. – Разумеется, ни следа оригинала. Его пытаются повторить на одной исследовательской станции в Скоплении Фриа. Я спонсирую проект.
На подносе принесли небольшой чайник и пару чашек на блюдцах. Слуга не предлагал сахар или молоко, как в бесконечно далёкие времена старушки Терры. Ныне мешать этот напиток с чем-то – кощунство.
Георг сделал глоток и некоторое время подержал во рту, прежде чем проглотить. Он сказал: