Царство

CTEPX

Рама Ярадж сделал шаг вперёд, прочистил горло и отозвался:

– Караул никому не отказывает. – Он помолчал пару мгновений и добавил: – Пользуясь случаем, хочу поблагодарить вашу светлость за подкрепление Бесчисленных Сынов. Караул силён как никогда!

Господин Тарасона ничего не ответил, просто отмахнулся, "дело решённое". Он произнёс следующее:

– Железные Змеи, Молоты Пустоты, Косы Императора и так далее и тому подобное… – великий инквизитор закатил глаза и вздохнул. – В качестве компенсации за гибель ваших воинов, вы освобождаетесь от необходимости направлять в Караул новых рекрутов. Эту ношу

в течение трёх лет понесут вместо вас Рыцари Некоронованные.

Магистр Фаранк д'Энневаль дождался, когда господин Тарасона закончит, выступил вперёд и обратился к пострадавшей стороне:

– Я знаю, что никто и ничто не заменит ваших павших братьев, но в качестве жеста доброй воли предлагаю лучшие доспехи из арсенала моего капитула. Мы не должны враждовать. – Фаранк даже попытался улыбнуться, но вышло неубедительно.

Не откликнулся никто, кроме представителя Сынов Жиллимана. Как и Нуоберон Таллистер, этот Ангел Смерти тоже не стал облачаться в доспехи, а обошёлся традиционным для своего народа одеянием – тогой, сандалиями. На голове в копне золотистых волос лавровый венок. Украшение не из драгоценных металлов, а из переплетённых стеблей и листьев самого настоящего лавра.

– Безусловно, убийство моего брата – страшное преступление, – сказал эмиссар. – Сыны Жиллимана хорошо запомнят, как неизбирательно, насколько варварски воюют Рыцари Некоронованные. – Он добился пристальных, порой злобных взглядов. – Но мы принимаем вашу виру, магистр д'Энневаль. Вы правы, нет нужды враждовать.

Фаранк больше не пытался казаться дружелюбным, но всё же кивнул представителю Сынов Жиллимана. Слово снова взял великий инквизитор:

– Ох… кто там ещё? Знали бы вы, как я устал, разбираясь со всем этим дерьмом! Вам повезло, что я уже стар и не так энергичен. Пару веков назад я бы сжёг всех! – Он прикрыл глаза руками и опустил их, услышав через несколько мгновений тактичный кашель.

Господин Тарасона тут же определил, кому кашель принадлежал, и проговорил:

– Ах да, Збаржецкие.

Эту семью на разбирательствах представлял племянник Иеремии – Ян.

– Молодой человек, – продолжал великий инквизитор, – инквизиция благодарна вам за сотрудничество, но преступления вашего дяди, других родственников не перечесть. Один договор с кабалом Вихря Ножей чего стоит!

Ян весь побелел, проглотил холодную слюну.

– И всё же, – великий инквизитор выдержал эффектную паузу, – вы, Ян, наследуете хартию вольного торговца. Но! В то же время ваша семья теряет имущество в Анаксановом Пределе. Оно переходит Империуму. Что же касается торгового флота, то все корабли, кроме "Надежды Сан-Спирито", теперь принадлежат Георгу Хокбергу.

Ян вперил горящий взгляд в Георга. Тот, в свою очередь, вскинул голову, его глаза округлились.

– Благодарю, ваша светлость! – воскликнул Георг. – В кои-то веки я получил что-то от государства! Счастливейший день в моей жизни!

Господин Тарасона посмотрел на Георга, скривившись, а потом сказал:

– Занимайтесь торговлей, перевозками, господин Хокберг. В этом вы хороши. Можете даже поиграться в промышленного магната, но вам не стоит лезть в дела армии и тем более стремиться к власти. Это вам моё последнее предупреждение. Умерьте ваши амбиции!

3

Храм Бога-Императора на борту "Le jeu de la hache"

украсили всеми цветами, которыми так богата Нагара. Получился пёстрый ковёр из всех оттенков красного, от телесного розового и до настолько тёмной древесный коры, что можно спутать с коричневым цветом. Каменные скульптуры, стекло мозаики и иконы, выполненные маслом, в подобном обрамлении выглядели несколько угрожающе. Ещё не траур, но и не светлый обряд объединения любящих сердец.

Однако таково желание хозяйки, и против него ничего не попишешь. Какой же праздник, да без цветов?

Кроме того, о любви на предстоящем торжестве никто и не заикался. Да, ходили слухи, что Георг и Элиза спят друг с другом, но подобным фривольным ореолом может похвастаться любая пара взрослых людей, которых хотя бы раз видели вместе.

Я бы проклял всех сплетников, если бы сам им не был.

И, как самый главный сплетник Classis Libera, на вопрос о причинах и поводах я всегда отвечал, что предстоящее событие – не что иное, как династический брак. Вольные торговцы двух влиятельных семей объединялись и перед ликом Бога-Императора клялись в верности друг другу или хотя бы в том, что ударят кинжалом в спину чуть погодя, а не прямо сейчас.

Гости со стороны жениха – справа, со стороны невесты – слева. По центральному проходу в сопровождении прекрасной органной музыки двигалась многочисленная процессия. Впереди – священник, который собирался провести обряд, сразу за ним – Георг Хокберг под руку с Элизой Бонне. Георг всегда наряжен как на праздник, отличить будничный наряд от торжественного сложно, а вот Элиза приятно удивила.

Белое платье с корсетом, чтобы получить хотя бы намёк на талию, на голове знатной дамы полупрозрачная фата, а позади – многометровый пышный шлейф, который в итоге протянулся от алтаря и до выхода! Подозреваю, что Элиза самостоятельно и не утянула бы столько ткани, а потому шлейф придерживали даже не пажи, а её первые офицеры, всего около двух десятков человек.

О любви в тот миг никто не заикался, но вот о том, что Элиза при желании затмила бы Георга во всём, говорили с уверенностью.

Далее последовала литургия, а вот передавать молодым зажжённые свечи священник не стал. Во-первых, не молодые. Во-вторых, и это самое важное – Элиза не в первый раз выходила замуж. Ограничились кольцами и поцелуем.

Росса с супругом наблюдала за действом из первых рядов, а вот на банкете оказалась за одним столом с Абой и его пассией, на которой, впрочем, я не стану акцентировать внимания, а лучше опишу изменения, которые произошли с сыном госпожи Бонне.

Пусть "Клинок Жан-Жака" сгорел во время сражения с друкари, но его капитан пережил кораблекрушение. Огонь добрался и до Абы тоже, но не пожрал, а всего лишь прикоснулся.

Больше никаких светлых кудрей, – Аба брил голову. Справа от макушки и вплоть до подбородка – рубцы от ожогов. Ухо деформировалось, глаза и вовсе не было, на его месте чёрная повязка.

Не поймите неправильно, у Абонданса Бонне всё в порядке с финансами, нет никаких специфических заболеваний и религиозных предрассудков по поводу аугметики, но, как и металлическая рука Георга, ожоги Абы работали на образ. Теперь ни у кого язык не повернётся назвать младшего отпрыска в семье Бонне "сосунком", "маменькиным сынком" или ещё как-то в том же духе. Перед вами – бывалый пустотный волк, который смотрел в лицо смерти и смеялся.