Царствование царя Алексея Михайловича
Шрифт:
Царь, желая сохранить обоюдные выгоды, отправил в апреле [1653 года] великолепное посольство к польскому королю. Послами назначены были бояре князья Репнин, Оболенский и Волконский. Свита их, говорят иностранные писатели, состояла из 600 человек. Послам сим поручил царь посредство между королем и Хмельницким и в то же время приказал требовать у Речи Посполитой: почему они изменили царский титул в противность мирному трактату?
Перед сим посольством отправил царь к персидскому шаху окольничего князя Ивана Ивановича Лобанова-Ростовского, стольника Камынина да дьяка Нефедьева. Надобно полагать, что предметом посольства сего были грузинские дела и известие о предстоявшей царю войне.
Отпустив посольства сии, занялся царь распределением
70
Cм. Дворцовые записки. Т. II. С. 183.
Вслед засим обязали всех крестоцеловальными записями, в которых между прочим сказано было: «Иного государя, из иных государств: польского и литовского, и немецких королей и королевичей, и из разных земель царей и царевичей не хотеть» [71] . Прежние несчастные примеры были виной сего ныне излишнего обряда.
В сем году издана «Кормчая книга». Законоположение сие переложено было на славянский язык и напечатано при патриархе Иосифе, но кончина воспрепятствовала сему почтенному мужу выпустить книгу сию в свет. Никон, вступя на патриарший престол, воспользовался трудами своего предшественника: уничтожил составленное им предисловие, сочинил свое и, перепечатав последний лист для означения на оном – 1653 год, разослал духовный закон сей по епархиям [72] .
71
См. Древняя российская вивлиофика. Т. VIII. С. 83.
72
Иосиф V, патриарх Всероссийский, возведен на патриарший престол в 1642 году после Иоасафа, преемника Филаретова. Житие сего последнего до сих пор никем не было описано таким образом, чтоб из оного можно было видеть, сколько сей патриарх соделал добра для России, лишь только вышедшей тогда из опасного положения. Он был душой, советом сына своего, царя Михаила Феодоровича, и надеждой старых бояр.
Федор Никитич Романов, известный под сим именем до невольного пострижения своего в монахи, был весьма полезен царю, сыну своему, оказал услугу церкви утверждением мнений и приготовлением нового издания «Требника», к коему он присовокупил извлечение из соборных постановлений. Это было приготовлением к изданию «Номоканона» (Кормчей книги), о коем помышлял уже митрополит Макарий. Иоасаф занимался одними только церковными делами и издал «Требник», приготовленный еще Филаретом.
Иосиф шел по следам Иоасафа. В течение десятилетнего патриаршества сохранил он, как и его предшественники, единство мнений и обычаев, хотя оные и не были вообще единообразны. В отношении к сему предмету он весьма благоразумно объясняется в своем «Поучении к Духовному и мирскому чину», напечатанном в четвертую долю листа без означения года. Он также издал «Катехизис» Петра Могилы, улучшил книгопечатание и между прочим велел издать «Грамматику» Мелетия Смотрицкого с предисловием. Но главная заслуга состоит в напечатании «Номоканона, или Кормчей книги».
Сей подвиг не был легким. Не все тогда были одинакового мнения о лицах, преданных двору царя Алексея Михайловича и духовенству. В числе тех и других были нововводители. Патриарх держался средины. Сорокалетняя опытность на сем поприще (он родился в 1577 году и постригся в монахи в 1601 году) была его руководителем.
Тиснение «Номоканона, или Кормчей книги» начато 5 ноября 1649 года, а кончено в начале 1552 года. Весьма немного оттисков осталось от сего первого тиснения, которое состояло с кратким предисловием из одной книги в 670, а с заглавием в 680 листов. Иосиф скончался 15 апреля 1652 года прежде, нежели сие издание разослано было по епархиям. Преемник его Никон, уничтожив помянутое предисловие, включил вместо оного свое пространнейшее изложение. Последний лист также был перепечатан с означением 1655 года, где уже упоминается о двух патриархах – Иосифе и Никоне, а ко всему тому прибавил еще две статьи, и от того книга сия увеличилась до 794 листов. Прим. сие составлено знаменитым законоведцем нашим бароном Густавом Андреевичем Розенкампфом.
В
Иностранные писатели говорят, что российские послы были встречены в Лемберге генералами Чернецким и Сапегой с 4000 человек кавалерии и 2000 человек пехоты. Въезд московских послов был так великолепен, что в памяти человеческой нет подобного примера. Пред посланником вели на серебряных цепях 25 жеребцов, покрытых золототкаными попонами. Посланник требовал королевской кареты, но ему дали канцлерскую. Об этикете были у него большие споры с генерал-квартирмейстером Чернецким.
Августа 3 дня предложил посланник об ошибках в титуле и требовал, чтоб учинивших оные отставить. Ему отвечали, что по польским законам сделать сего невозможно. Относительно к казакам отвечали, что казаки были многократно прощаемы по особой королевской милости, но как они, невзирая на сие, продолжали бунтовать, то король усмирит их мечом. Августа 22 числа выехали посланники наши из Львова (Лемберга) в Люблин, но неизвестно, какой они там имели успех. Король выступил немедленно против Хмельницкого.
Вследствие данного российским посланникам в Польше ответа, собрал царь совет в Грановитой палате из всех духовных и светских властей и, предложив оному настоящее положение дел с казаками и Польшей, заключил, что униаты хотят истребить в Польше и Литве греческую веру и предать мечу всех, исповедующих оную, почему Богдан Хмельницкий и просит принять его в подданство и дать ему трехтысячный корпус вспомогательного войска. На предложение сие последовал приговор: гетмана со всем войском принять в подданство.
Согласно сему положению отправлен был боярин В. В. Бутурлин с приличной свитой в Малороссию для привода всех к присяге. «Волим, – вскричали храбрые казаки, – под царя Восточного», и присягнули с радостью в соборной церкви. Из донесения В. В. Бутурлина видно, что всех полков было 11, а в них 167 городов. Самые богатейшие полки были Бряславский и Киевский, из коих в первом был 31 город, а в другом – 22; самый бедный был Черниговский полк, ибо в нем было только семь городов. Впрочем, большая часть упоминаемых здесь городов были только местечки.
Царь Алексей Михайлович, желая сам предводительствовать войсками, поручил управление Москвой И. В. Морозову и князьям Куракину и Хилкову и объявил в соборной церкви Успения Пресвятой Богородицы, что, прося у Бога милости и заступления у всех святых, идет он на недруга своего, короля Иоанна Казимира, за его многие неправды.
Октября 25 дня выехал государь в село Коломенское, указал быть всем без мест и назначил, чтоб к 1 числу мая стали все в Москве. Распорядя здесь полки, возвратился царь в Москву и отправил посольство к королю французскому с объявлением, что по крайней необходимости должен он начать войну с Польшей.
Издатели Theatrum Europaeum говорят, что посол наш был весьма милостиво принят королем, который подарил ему три золотые медали на цепях ценой в 4000 крон. В ответной грамоте титуловал король царя Алексея Михайловича [73] : «Au Tres-Haut et Tresmagnanime Prince, le Grand Seigneur Empereur de Russie, et Duc Moscou etc» [74] , присовокупляя, что он будет посредником между ним и королем польским.
73
См. Theatrum Europaeum. Т. VII. С. 594.
74
«Высочайшему и Могущественнейшему Принцу, Великому Государю Императору России и Герцогу Московскому и пр.» (фр.). – Прим. ред.
В декабре прибыли в Москву грузинский царевич Николай Давыдович с матерью, царицей Еленой Леонтьевной, которые и были приняты с приличной почестью.
Февраля 5 дня даровал Бог царю Алексею Михайловичу сына Алексея, который, достигнув 16-летнего возраста, имел необыкновенно острый ум и составлял утешение родителя своего и будущую славу России, но был поражен внезапной смертью. Февраля 19 числа крестили новорожденного царевича в соборной церкви Успения Пресвятой Богородицы. Восприемной матерью была царевна Ирина Михайловна, восприемником – Троицкий архимандрит Адриан, а крестил патриарх Никон.