Царствование царя Алексея Михайловича

Берх Василий Николаевич

Измена Лобанова

Царь Алексей Михайлович, распорядив дела свои, выступил 24 мая в поход из Смоленска. Июня 10 числа прибыл он в Шклов и угощал за своим столом наказного гетмана Ивана Золоторенка и племянника его Василия Золоторенка. В сие время, как по «Дворцовым запискам видно, получил царь прискорбное известие, что стольник и воевода князь Александр Иванович Лобанов- Ростовский, бывший в Витебске, ему изменил.

Взятие Велижа и Гродны

Июня 26 числа получено было известие от Матвея Васильевича Шереметева, что он взял город Велиж. Июня 10 дня прибыл царь в город Борисов, на реку Березину и, перешед через оную, пошел под Вильну, которая и сдалась 30 числа, а гетманы Радзивилл и Гасевский, будучи совершенно разбиты, ушли за реку. Августа 9

числа получено было известие о взятии Ковны, а через несколько дней – о взятии Гродны. Августом 1655 года оканчиваются «Дворцовые записки», которые были мне столь же полезны, как бродящему в подземелье – лампада. «Москвитяне, – говорят издатели Theatrum Europaeum, – были в сие время не токмо что надменны, но даже и весьма сильны, что поляки, к несчастью их, как в нынешнем 1655-м, так и в прошлом году испытали».

Подданство Молдавии

Молдавский воевода Стефан, услышав о знаменитых победах царя Алексея Михайловича, пожелал свергнуть с себя турецкое иго и поддаться российскому монарху. В начале 1656 года прислал он в Москву митрополита Гедеона и посла логофета Григория, которые били челом тайно, чтобы государь пожаловал призреть на него, Стефана воеводу, своею государскою милостью и принял, как и гетмана Богдана Хмельницкого, под свою высокую руку, дабы надо всеми православными был он один, благочестивый государь. При сей грамоте, засвидетельствованной восточными патриархами Макарием и Паисием, приложено было Х статей о правах.

Царь Алексей Михайлович принял предложение сие согласно с желанием молдавского воеводы и по присяге послов его от имени всего народа вручена им была грамота, в Полном собрании законов Российской империи под № 180 напечатанная. Какие пользы имела Россия от сего нового подданного, то осталось в такой же тайне, как и предложение воеводы, основанное, вероятно, на желании пристать к сильнейшему – а царь Алексей Михайлович был в сие время силен, могуч и славен.

Въезд царя в Вильну

В понедельник 30 июля / 9 августа 1655 года происходил торжественный въезд в Вильну. С царем въехало в город 60 карет, но в середине были три кареты, покрытые голубым и красным сукном, из коих каждая запряжена 12 красивыми лошадьми. Кучеры были в весьма высоких черных шапках и голубых кафтанах с синими отворотами. Засим ехал царь в богатой французской карете, убранной внутри коричневым бархатом. У кучеров были также высокие шапки, но кафтаны коричневые с желтым.

На царе была высокая шапка, в девять рядов жемчугов унизанная; подле него сидел седой старичок. Близ кареты шли 12 драбантов в коричневых бархатных кафтанах с алыми отворотами. Они несли секиры, подобные полумесяцам. Также шло много полковников. В городе происходила в это время пальба.

От ворот до дворца была вся дорога устлана красным сукном, а лестница – таким же бархатом. Когда царь вышел из кареты, то старичок шел впереди. После обеда ездил царь в русскую церковь и приказал Золоторенку занять Радзивиллов замок. Июля 31 / августа 10 числа сожгли все мечети, католические и лютеранские кирхи. Пребывание москвитян поселило во всех страх и ужас. Все желали, чтобы шведы скорее заняли страну сию. Справедливость сего известия не можем мы повторить собственными актами, но, судя по кротости духа царя Алексея Михайловича, можно усомниться, чтоб он приказал сжечь лютеранские и католические кирхи. В одном немецком календаре – des K"onigsreichs Polen GeschichteKalender – сказано, что при взятии Вильны убиты 15 000 человек и что россияне увезли оттуда серебряный алтарь и гроб Святого Казимира, который, будучи сделан из чистого серебра, весил 3000 фунтов. В отысканной мною рукописи [87] жалуются также на россиян, что они, опустошив Вильну, забрали там великие сокровища и отослали множество пленников обоего пола в Москву.

87

См. прил. XV.

Шведские дела

Дания и Австрия, опасаясь быстрых

успехов шведского короля, умели склонить царя Алексея Михайловича поднять против него оружие. Далее увидим мы, какие печальные последствия имела война сия и какими утонченными мерами вовлекли российского монарха в сие гибельное предприятие.

Надобно полагать, что шведскому королю известны были намерения помянутых кабинетов, ибо он отправил в Москву государственного советника Биельке, генерал-майора Эссена, посольского советника Филиппа Крюзенштерна, поручив им упросить царя Алексея Михайловича, чтоб он не восставал против Швеции. Но король опоздал, ибо, как Кельх говорит, иезуит Аллегретти и патриарх Никон решили, что быть войне, а посему и было шведское посольство принято весьма худо и даже впоследствии задержано.

Взятие Орешка

В то время, когда король Карл X, взяв Краков, гордился своими победами, получил он неприятное известие, что россияне идут против него и, взяв Орешек и Ниеншанц, подошли к Нарве.

Взятие Динабурга и Кокенгузена

По согласному показанию иностранных писателей и собственным нашим актам видно [88] , что царь Алексей Михайлович, вступив со значительными силами в Лифляндию, взял 30 июля Динабург, а 14 августа – Кокенгузен и, поставив в последнем церковь во имя святого царевича Димитрия, приказал именовать оный впредь Димитриевым и определил наместником новопокоренной страны сей Афанасия Лаврентьевича Ордина-Нащокина, которого хотя и бранят в немецких летописях, но в то же время признают весьма умным и хитрым человеком.

88

См. Кельх, Гадебуш. Ключ к Ништатскому миру. Нюрнберг. 1722; Полное собрание законов Российской империи. Т. I. Указы № 185,189. С. 592, 402.

Поход под Ригу

Царь Алексей Михайлович, отрядив князя Долгорукого к Дерпту, пошел далее и, соединясь 19 августа с князем Черкасским, который имел 22 000 войска, обратил все силы свои против Риги с такой быстротой, что хотя жители и успели сжечь форштат, но не имели еще времени истребить густые сады свои, которые служили нашим вместо ретраншементов. Храбрые лифляндцы делали несколько вылазок, которые по слабости сил их были всегда безуспешны. Кельх говорит, что осажденные соболезновали душевно о потере многих военачальников, а особенно о генерале графе Торне и штаб-офицерах Кронмане и Ребиндере. Через несколько дней принесены были в Ригу обезглавленные трупы их! Обычай сей приняли воины наши, вероятно, от татар.

Сентября к первому числу поспели шесть батарей пред самым городом, с которых производили столь сильную пальбу и бросили такое множество бомб, что в городе не осталось целого дома и некоторые башни были сильно повреждены. В сие же время подступили к городу следующие полки: Сиклеров, Штрафортов, Говенов, Альмка, Юнгмана, Роннарта и Штадена, при которых находилось значительное число стрельцов. Успеху российского оружия споспешествовало также бедственное положение Лифляндии, ибо в Риге был совершенный голод, а по всей стране сей не было ни одного старого полка, все лучшие войска заняли Пруссию [89] . Но судьбы определили иначе.

89

См. Гадебуш. § 222.

Во время сей осады перебежало к неприятелю из российского войска несколько иностранных офицеров, которые утверждали, что 12-го и решительно 16 сентября будут штурмовать Ригу. Предприятие сие не было исполнено потому, что россияне лишились вовсе неожиданно всех барок и ладей, на коих находились жизненные и огнестрельные припасы. Все иностранные писатели подтверждают единогласно, что несчастье сие последовало от измены.

Во время сих происшествий успел шведский король подкрепить Ригу отрядами фельдмаршала Кенигсмарка и генерала Дугласа. В то же время отправили шведы несколько рот под Дерпт, которые преградили все способы к продовольствию наших войск.