Царствование царя Алексея Михайловича
Шрифт:
Февраля 27 числа осматривал царь Алексей Михайлович весь наряд, который назначен был в поход, отслушал при оном молебен и по освящении Чудовским архимандритом воды отпустил оный в дорогу. Артиллерия сия поручена была боярину Далматову-Карпову и князю Щетинину. Приготовляясь к войне, надзирал царь Алексей Михайлович собственным оком за всем, что к оной нужно было, и, как по «Дворцовым запискам» видно, присутствовал при солдатских и рейтарских учениях.
В Светлое Христово Воскресение (марта 26) после обеденного стола наградил царь В. В. Бутурлина, посланного к гетману Хмельницкому. Мы видели выше, что он пожалован был дворецким, но при сем случае прибавлено ему титло: с путем [75] .
75
«Пожаловали его, боярина нашего Василия Васильевича, дворчество с путем, а в путь пожаловали: в Ярославле на посаде с Ловецких слобод с Дрюлиной, с Толчковской, с Коровницкой, с Благовещенской, с Тверицкой, с Петровской, с Колдаковской, да в городе в Зарядве с Ловецкой слободы, да в городе ж на посаде за городом на горках кружечного двора прибыли и оброчных денег, да в Ярославском уезде с рыбных с Ловецких слобод с Норской, с Борисоглебской, с рыбной и таможенных и кружечных дворов и оброчных денег и судных дел пошлин всяких Дворецкого пути доходов половиною; а сбирати все доходы указали есмя по приказом тем людям, кем наперед сего сбираны; а что тех доходов по книгам указали, есмя половину имать на нас великого государя по половину отослать к боярину нашему и дворецкому к Василию Васильевичу, а рыбу с тех слобод ловят на нас великого государя по-прежнему. Да его ж, боярина нашего и дворецкого Василия Васильевича, пожаловали в приказе большого дворца с наших грамот печатными пошлинами, что емлют с челобитья по полуполтине; и из того числа имати на нас по алтыну, а на него, боярина нашего и дворцкого, имати по гривне; с таможенных и с кабацких откупов, что емлют на нас по полупяте денег, а на него боярина нашего и дворецкого имати по три деньги; с судных дел пошлин, что емлют на нас с рубля по гривне, из того числа имати на нас по два алтына, а на него, боярина нашего и дворецкого, имати по осьми денег». Древняя российская вивлиофика. Т. XV. С. 225.
Апреля 26 дня выступил князь Алексей Никитич Трубецкой с порученным ему войском из Москвы. Войско проходило мимо того места, где стояли царь, царица и патриарх Никон, окроплявший все воинство святой водой.
Чтоб иметь обстоятельное понятие обо всем ополчении царя Алексея Михайловича, надобно послушать рассказ Чемоданова, посланного в Венецию: «Великого государя нашего рать сбирается многая: многие тысячи копейных рот от гусарского строю конные с огневым боем; а иные драгунским строем с большими мушкеты и многие тысячи солдатским строем. А низовская сила: казанская, астраханская и сибирская, сбирается несчастная, бьются конные лучным боем: татары, башкирцы и калмыки. Стрельцов строено на Москве 40 000 опричь городовых, а бой у них солдатского строения. А донские и запорожские черкесы бьются лучным и огненным боем. А государевых городов дворяне и дети боярские, те бьются разными обычаи: лучным и огненным, кто к которому навычен. А его государева полку: стольники, стряпчие, дворяне московские и жильцы бьются своим обычаем: только у них бою, что под ними аргамаки резвы да сабли востры; на которое место ни приедут, никакие полки против их не стоят. То у великого государя нашего строенье».
Издатели Theatrum Europaeum описывают следующим образом выступление российских войск: «Князь Алексей Трубецкой шел с несколькими пехотными и одним конным полками. Пред ним несли 27 знамен разных подданных российского царя. Всего войска было под начальством сего князя 10 000. Когда войско сие проходило мимо устроенной близ патриархова двора галерее, где были царь, царица и прочая придворная свита, то патриарх оное благословил и подал Трубецкому знамя Спасения (des Heyls). С сим войском пошел царь в Вязьму, где к оному присоединились многие полки и три иностранных генерала: de Lorian, de Spemle, которые незадолго пред сим прибыли из Польши с 1500 драгун, и Kylseky с 1000 польских гусаров».
Вот описание государева экипажа: «Царева Carrette была весьма искусно сделана и обтянута алым бархатом, наверху оной было пять глав, из чистого золота сделанных. Одеяния кучеров и вся сбруя были также из бархата». Шествие царя Алексея Михайловича описывается следующим образом: «За знаменами, подобными упомянутым, несли знамя, представлявшее золотого орла, за коим шло шесть лошадей, так великолепно украшенных, что даже ноги
Успехи российского войска были очень значительны: в весьма короткое время овладело оно Полоцком и многими иными местами, а наказной атаман Золотаренко, овладев Гомелем и Быховым, подоспел к царю под Смоленск и содействовал ко взятию сего города. После значительной победы сей вступил царь со всеми силами в Литву, разорил Шклов и взял Невель, Могилев и многие другие города. Витебск приказал царь за упорство вырубить. Городу же Полоцку, сдавшемуся добровольно, даровал царь Алексей Михайлович весьма значительные выгоды. При взятии Смоленска узнал царь Алексей Михайлович храброго стрелецкого голову Артемона Сергеевича Матвеева, который, как читатели увидят, впоследствии был весьма близок к государю.
Августа 24 числа, говорят издатели Theatrum Europaem, разбили русские совершенно литовскую армию и завладели всей артиллерией и багажом. Они взяли всю Литву, и город Полоцк, под которым король Стефан стоял два года, сдался с первого приступа.
Российское войско разделено было на четыре армии и состояло из 536 466 человек! Страх немецких писателей утроил настоящее число войск наших.
К сему же времени надобно отнести первое посольство в Китай. Страна сия известна была россиянам по слуху со времени путешествий их в Орду. Впоследствии отправляли сибирские воеводы послов в пограничные китайские владения и производили с жителями обширной империи сей меновую торговлю.
Царь Алексей Михайлович, мудрым распоряжениям коего мы видели так много примеров, пожелал иметь подробнейшее сведение о Китае и открыть подданным своим новые источники торговли, составляющей силу и благоденствие царств.
Послом назначен был умный боярский сын Федор Исаакович Байков, коему вручены были царская грамота и подарки к китайскому богдыхану и хану Аблаю. При нем находились приличное число разных служивых людей и несколько охотников из купечества, которые имели при себе на 40 000 рублей товару. Голландцы говорят, что свита Байкова состояла из 100 человек. Байков, отправясь на дощениках вверх по Иртышу, прибыл в ноябре в Улус к Тайше-Аблаю, подал ему посланные подарки и остался у него зимовать. В апреле 1655 года отправился он в дальнейший путь вместе с послом Аблая. Миновав озеро Нар-Зайсан, Алтайские горы, города Куху-Котон, Купексу, прибыл он к известной китайской стене и получил позволение ехать в Пекин.
Успех посольства сего был весьма незначителен, ибо благоразумный Байков, сохраняя звание свое, отказался от выполнения тех унизительных обрядов, коих от него требовали китайские вельможи. Хотя он выехал из Пекина, не отдав ни грамоты, ни подарков, но посольство сие важно в том отношении, что китайское правительство начало иметь гораздо высшее мнение о России, нежели о других государствах, послы коих выполняли беспрекословно желание их. Мнение сие еще более увеличилось, когда знаменитые наши витязи Хабаров и Степанов поразили на реке Амуре ничтожными силами своими многочисленные китайские ополчения.
В одно время с Байковым был в Пекине посол Голландских Соединенных Штатов Нейгоф, который имел отличный успех, ибо подал кредитивную грамоту, стоя на коленях, не богдыхану, а дипломатическим чиновникам.
Байков возвратился в Москву в августе 1658 года и привез много разных товаров, золотых и серебряных изделий, жемчугу и драгоценных каменьев.
Около сего же времени издана грамота о мытах и перевозах. Закон сей в особенности свидетельствует о прозорливом уме царя Алексея Михайловича, ибо до издания оного нельзя было в целой России перейти через реку по доске, вынести за заставу теленка, поставить лошадь у забора, продавать на улице хлеб и квас, проехать в санях по дороге, не заплатя пошлин, мытов, мостовщины, головщины и полозового [76] .
76
Древняя российская вивлиофика. Т. VIII. С. 102.