Цель и средства. Политика США в отношении России после «холодной войны»
Шрифт:
К удивлению многих, Ельцин и Мери на встрече 26 июля договорились завершить вывод войск к концу следующего месяца. В своих публичных комментариях по поводу этой договоренности Ельцин ссылался на письма Клинтона и Коля. Но он также ясно дал понять своей внутренней российской аудитории, что Россия очень энергично отстаивала права этнических русских в Эстонии. За ужином в доме Тэлботта Клинтон сказал ему: «Я знал, что в конце концов он сделает то, что надо»{547}.
Самый занозистый вопрос — ядерный реактор в Бушере
В течение первых двух лет администрации Клинтона проблемы безопасности, которыми она занималась, не были широко известны общественности: ракетная сделка с Индией, ядерное разоружение Украины, вывод войск из стран Балтии.
Однако вскоре возникли две исключительно важные внешнеполитические проблемы, которые могли поставить под угрозу весь комплекс американо-российских отношений. Линия США на расширение НАТО в Центральной Европе вызвала жесткую российскую реакцию, продолжающиеся же поставки Россией технологий, которые могли использоваться Ираном для создания ядерного оружия, раздражали администрацию Клинтона, а в Конгрессе раздавались требования прекратить программы помощи России.
Ни одна проблема не занимала столь важного места в американо-российских отношениях в период первой администрации Клинтона, как расширение НАТО, но, как будет показано в главе 8, в конце концов она была успешно решена. С Ираном, однако, все было совсем по-другому. В этом вопросе, как и в некоторых других, обсуждаемых в данной главе, Соединенные Штаты нуждались в содействии России для достижения политического успеха (в отличие от других политических проблем, как, например, расширения НАТО, где США могли двигаться вперед независимо от позиции России). И в 1995 году было похоже, что решение данного вопроса уже близко, но в итоге США все же не удалось заручиться поддержкой России по иранской проблеме, и второй срок администрации Клинтона прошел под знаком принятия санкций в отношении российских компаний и предания огласке заключенных с Россией секретных договоренностей, от выполнения которых русские отказались.
Отчасти причина провала была связана с доминирующей ролью в этом вопросе российского министра по атомной энергии Виктора Михайлова, с которым не могли справиться ни Ельцин, ни Черномырдин{549}. Кроме того, отчасти это могло быть проявлением недовольства России по поводу расширения НАТО. Россия не могла остановить США в Центральной Европе, но она могла отыграться, удовлетворившись срывом планов США в Иране. Пожалуй, самая важная причина заключалась в том, как об этом публично заявляли официальные российские представители, что идущая по пути демократии Россия имела такое же право находить пути для экспорта своих технологий, как демократическая Америка — искать новые рынки для своего военного и гражданского экспорта. Кроме того, российские представители заявляли, что технология атомных электростанций на «легкой воде», которую они поставляли для реактора в Бушере, была очень схожа с той, которую США в 1994 году согласились поставить Северной Корее и которая не может быть использована для создания ядерного оружия. Американцы с этим не соглашались. Принципиально различная трактовка Москвой и Вашингтоном российской сделки с Ираном нависала тяжелой тучей над российско-американскими отношениями на протяжении целого десятилетия.
Строительство ядерного реактора в Бушере первоначально велось в соответствии со сделкой, заключенной Западной Германией с шахским правительством Ирана, но в 1979 году, после иранской революции, немцы по просьбе США отказались от продолжения этих работ. Образовавшуюся брешь заполнил Советский Союз, а потом — Россия. Однако наибольшую тревогу вызывало то, что помимо возобновления строительства ядерного реактора в Бушере российский Минатом, по появившимся сообщениям, согласился в секретном порядке продать Ирану оборудование для газовых центрифуг, которое позволит иранцам производить обогащенный уран для использования в создании ядерного оружия{550}.
Проблема
В ходе встречи на высшем уровне с Клинтоном в Вашингтоне в сентябре 1994 года Ельцин заявил, что Россия выполнит свои обязательства по поставке вооружения Ирану в соответствии с Договором 1988 года, но «новых контрактов заключать не будет и не будет поставлять никакого нового вооружения и материалов». Клинтон по этому поводу осторожно заявил, что обе стороны «достигли принципиальной договоренности», но не «разрешили» проблему. Американская сторона не знала, на какой период распространялся Договор 1988 года и что конкретно он предусматривал{552}.
Соединенные Штаты опасались, что Россия играет с огнем. В то время как российские представители утверждали, что Иран выполняет условия Договора о нераспространении, разрешая Международному агентству по атомной энергии проводить инспекции ядерных объектов и делая не больше того, на что пошли США, чтобы не допустить создания ядерного оружия Северной Кореей, США считали, что российская помощь позволит Ирану создать свой ядерный потенциал. Как в то время отметил один западный дипломат, «русские правы, когда говорят, что эти реакторы того же типа, что и у Северной Кореи. Но разница заключается в том, что северные корейцы уже далеко продвинулись по пути создания ядерного оружия. В этих условиях поставка им реакторов на «легкой воде» была наилучшим способом замедлить их движение. Иран же только начинает свою программу. Мы все еще можем попытаться остановить ее в зародыше»{553}.
Выступая в Гарварде 20 января 1995 г., за несколько дней до официального объявления о бушерской сделке, госсекретарь Кристофер нанес русским чувствительный удар: «Сегодня Иран форсирует программу создания ядерного оружия. Мы глубоко обеспокоены тем, что некоторые страны готовы сотрудничать с Ираном в ядерной области. Я хочу быть четко понятым: эти действия ставят под угрозу безопасность на Ближнем Востоке. Соединенные Штаты считают своей приоритетной задачей не допустить появления у Ирана ядерного оружия. Мы надеемся, что члены Совета Безопасности, на которых лежит особая ответственность, присоединятся к нам». Один из помощников госсекретаря впоследствии пояснил, что это высказывание было задумано как «выстрел в сторону России»{554}.
Голоса озабоченных на Капитолийском холме звучали еще более конфронтационно. Новый спикер Палаты представителей, республиканец от штата Джорджия Ньют Гингрич пригрозил прекратить всякую помощь России, если ее ядерная сделка с Ираном не будет прекращена. А еще два года назад Гингрич приветствовал Клинтона за его первый большой пакет помощи России. Но эти угрозы не произвели впечатления на новых российских руководителей. Находившийся в то время в Вашингтоне заместитель министра иностранных дел Мамедов четко дал ^понять, что позиция России остается неизменной. Сенатор-демократ от штата Вермонт Патрик Лихи на это заметил: «Русские могут вывести из себя даже святого» {555} . [118]
118
Тэлботт в своем интервью заявил, что Гингрич позже извинился за свои замечания.