Целебный яд

Пиперов Андрей

Семья Карла быстро увеличивалась: в 1852 году у него уже было четыре дочери. Он был вполне счастлив в семейной жизни.

Однажды, совершенно неожиданно, он получил письмо с голландским почтовым штемпелем.

Это письмо изменило ход жизни Хасскарла.

— Ваше превосходительство, я ваше письмо получил и прибыл в ваше распоряжение. — Хасскарл был взволнован, и голос его немного дрожал. Виски его тронула седина. Проведенные в колониях годы наложили свой отпечаток на этого сорокалетнего

человека.

Разговор происходил в Гааге, в кабинете министра колоний Нидерландов.

Министр Пахуд смотрел на Хасскарла с любопытством. Он вспоминал связанные с его именем полузабытые дела. На столе перед ним лежал извлеченный из пыльных архивов доклад бывшего яванского генерал-губернатора Меркуса.

Пахуд внимательно разглядывал стоявшего перед ним худого человека с проседью в волосах, высоким лбом и ясными серо-голубыми глазами. Волевой взгляд свидетельствовал о решительности и твердости характера, и это понравилось министру. „Так значит, вот он какой, этот Хасскарл!“ — думал Пахуд.

— Присядьте, пожалуйста! — сказал он и жестом руки указал на ближайший стул.

Хасскарл сел.

— Известно вам, зачем я вас пригласил?

— Нет, ваше превосходительство.

— А вот другим известно, и это очень досадно… Никто не должен был знать! На пятьдесят процентов успех дела зависел от сохранения его в тайне! — Пахуд подал Хасскарлу газету.

— Прочтите, и вам все станет ясно. — В голосе министра прозвучала нотка досады.

В руках Хасскарла оказалась выходящая в Гамбурге известная газета. Он развернул ее и прочел:

„Чтобы обеспечить себе необходимое количество хинной коры для производства хинина, голландское правительство решило во что бы то ни стало добыть саженцы и семена хинного дерева. Как известно, хинное дерево растет только в Перуанских Андах и вывоз его запрещен правительством Перу под страхом смертной казни.

Для выполнения своего намерения голландское правительство остановилось на немецком натуралисте Карле Хасскарле из Дюссельдорфа, который много лет провел на Яве и хорошо знаком с природными и климатическими условиями этого тропического острова. Голландское правительство намеревается развести культуру хинного дерева именно на этом острове. Хасскарлу поручено организовать похищение саженцев и семян хинного дерева из Перу“.

Карл положил газету на письменный стол министра.

— Как это могло случиться?.. — в недоумении спросил он.

— Как видите, все может случиться. Кто мог выдать тайну, этого мы пока еще не знаем. О нашем проекте знали только несколько человек… Кто мог совершить это предательство?.. — как бы говоря с самим собою, повторил Пахуд и в раздражении ударил кулаком по столу. В тишине просторного кабинета чуть слышно звякнули его золотые аксельбанты.

— Так вы, значит, пригласили меня в связи с этим делом, ваше превосходительство?

— Да,

я хотел знать, приняли бы вы такое предложение?

— Ваше превосходительство! Я знаю, что такое малярия. Своими собственными глазами я видел страдания тысяч людей. Я был бы величайшим негодяем и трусом, если бы отказался его принять. Я давно дал себе честное слово сделать все, что в моих силах, и от своего слова я не отступлюсь.

— Жаль, что вы уже не можете взяться за выполнение этой задачи!

— Почему?

— Потому что тайна раскрыта, и еще на самой границе Перу вы будете схвачены и брошены в тюрьму, и никто не будет в состоянии вам помочь.

Хасскарлу был ясен смысл сообщения гамбургской газеты: какой то неизвестный противник хотел помешать намерениям голландского правительства и одновременно с этим лишить его возможности возложить эту важную задачу на Хасскарла… Ах так? Ну, посмотрим!

Его осенила блестящая мысль:

— Мне кажется, ваше превосходительство, что мы можем перехитрить нашего тайного врага!

— Каким образом? — быстро спросил министр.

— Я поеду под чужим именем! По всему свету, во всех направлениях разъезжает столько людей! Будет ли иметь какое-нибудь значение, если в Перу поедет одним человеком больше?

— Но вы понимаете, какой это риск?

— Если я выйду победителем, выиграют миллионы страждущих, ваше превосходительство. Кто не рискует, тот не побеждает! А это дело больше других стоит того, чтобы ради него пойти на риск.

— Правительство Нидерландов не забудет ваших заслуг, не забудет вашего геройского поступка! — воскликнул Пахуд, но Хасскарл его уже не слышал, Взгляд его был устремлен куда-то вдаль, в неизвестность. Он стоял, сжав кулаки, с горящими глазами, казалось, что он забыл о времени, месте и вообще обо всем его окружающем…

Министр поднялся из-за стола и пожал ему руку. Хасскарл ответил крепким рукопожатием. Оба молчали. Общее дело как-то сразу их сблизило, но каждый понимал его по-своему: один хотел своим поступком облегчить людские страдания, а другой рассчитывал, что этот подвиг укрепит и усилит власть и могущество державы, которой он служил. Оба молчали, чтобы не выдать своих мыслей.

Министр первым вернулся к действительности, он привычным любезным тоном, слегка дотронувшись до плеча натуралиста, сказал:

— Итак, тайна дорогой, мой друг, абсолютная тайна! Желаю вам успеха и надеюсь, что мы снова встретимся здесь, в Голландии!

В первых числах ноября того же года на корабле „Ла-Плата“ заканчивались последние приготовления перед отплытием из лондонского порта. Все вокруг, как серой пеленой, было окутано густым туманом. Он покрывал черные грязные воды Темзы, стлался по берегу, заволакивал многочисленные корабли мирового порта, расползался по узким и шумным улицам огромного города.