Цена памяти
Шрифт:
Гермиона уже и так не исключала, что Драко взял на душу этот грех. Положа руку на сердце, она никогда не задумывалась об этом серьёзно, но понимала, что такое возможно. В конце концов он сражался на другой стороне.
И тот факт, что он ещё не перешёл эту грань, наверное, не должен ничего менять…
Она знает, что близкие ей люди лишают других жизни. Гермиона не считает это нормальным, но их склоняет война. Она управляет ими, подталкивает к жестокости, разрывает ниточки благоразумия и милосердия.
Но
«Это вопрос влияния, — всплывает в её голове фраза Дамблдора. — И для будущего Драко Малфоя будет лучше, если влияние будет положительным».
Но сможет ли Гермиона обеспечить это влияние? Сможет ли спасти душу Драко Малфоя, даже если ему придётся расколоть её?
Он уже попросил прощения — и она простила за все проступки, которые он совершил.
Но готова ли она простить ещё это? Готова ли она продолжать бороться за него, даже если он перейдёт некоторую незримую грань?
— Не уверен, что даже твой мозг способен так быстро справиться с этой задачкой. Но у тебя есть время. Пока что.
Вырвавшись из мыслей, Гермиона несколько раз моргает и растерянно смотрит на Драко. Её заминка, кажется, расстраивает его. Он закрывается: лицо каменеет и взгляд становится непроницаемым. От этого в груди Гермионы неприятно тянет.
— Я не склонна нарушать своё слово, Драко, — наконец говорит она, стараясь звучать убедительно.
Он усмехается.
— Это мы ещё посмотрим, — обрубает он и вдруг спрашивает: — Что важнее, Грейнджер, обстоятельства или результат?
Сердце Гермионы пропускает удар.
Она моментально понимает намёк. Он поймал её в ловушку.
Гермиона не могла простить себя за смерть Чарли, хоть и была виновата лишь частично, но утверждала, что в случае Драко закроет глаза на прямой и осознанный жестокий поступок.
Это было… лицемерно.
И нерационально.
Драко знал: она быстро догадается, что он имеет в виду. Он понимал, что эта моральная дилемма пока была неразрешима для Гермионы.
Отказываясь признавать поражение, но не находя слов, чтобы возразить, Гермиона тяжело вздыхает и качает головой. Она не знает правильного ответа на его вопрос и пока не готова рассуждать вслух.
Но Драко достаточно и такой реакции. Он невнятно хмыкает и откидывается на спинку дивана, показывая своим видом, что разговор закончен.
Гермиона переступает с ноги на ногу, и её взгляд блуждает по комнате, пока она пытается справиться с поражением, которое допустила. Она хочет найти какой-то баланс, сформулировать мысли, чтобы убедить и Малфоя, и себя, но путается в полутонах сложившейся ситуации.
Ей важно быть честной с самой собой, но когда сердце и разум тянут в разные стороны — нужно время, чтобы найти
Она кидает ещё один пронзительный взгляд в его сторону.
И вдруг при виде Драко, истощённого и событиями, и разговорами, она впервые по-настоящему задумывается, что будет с ними после войны.
С ними не по отдельности, а вместе.
Конечно, Гермиона всё равно верит, что заступится за него, расскажет всё, как было на самом деле. Поделится своей правдой в попытке помочь Драко и его матери.
Но их отношения…
Была ли это случайная связь двух одиноких и испуганных людей?
Кто вообще они друг другу?
Бывшие школьные неприятели? Шпион и его связной?
Помня их недавний разговор, Гермиона понимает, что Драко не верит в собственное будущее, поэтому, возможно, и не задаётся вопросом, что будет с их отношениями после конца войны. Но она сама верит — знает! — что-то ждёт их впереди.
От этих размышлений в животе завязывается болезненный узел. Гермиона пытается вздохнуть всей грудью, чтобы справиться с напряжением, но лёгкие словно сдавлены и отказываются служить как следует.
Она смотрит на него, впитывает образ.
Драко Малфой — человек, который был с ней жесток и который проявлял заботу. Который мешал и помогал. Который был далёким и чужим, а стал… почти родным.
Настойчивая мысль крутится на краю её сознания, и, сдавшись, Гермиона позволяет ей проникнуть, развернуться, занять столько пространства, сколько нужно…
Эта мысль проста: то, что Гермиона чувствует к Драко, вполне реально.
Признание даётся ей так легко, что Гермиона, вздрогнув, вскидывает руку и прижимает к груди, поражённо глядя на Малфоя, который продолжает сидеть, устало откинувшись на диване.
Осознание в равной мере ошеломительное и естественное. Оно придавливает её к земле и спирает дыхание.
Драко вновь поднимает голову, они встречаются глазами, и Гермиона плотно смыкает губы, не уверенная, что способна выдержать этот взгляд и не выдать себя.
Она влюблена в него.
Она влюблена в Драко Малфоя.
И что бы ни произошло дальше, где бы они ни оказались, как бы ни повернула всё война — это уже не изменится. Это факт. Простая незыблемая истина, которую Гермиона будет нести в сердце.
Драко чуть хмурится, и ей кажется, что он, проникнув ей в голову, прочитал мысли. Замерев, Гермиона выжидает. Но он вновь отводит взгляд и, качнув головой, медленно говорит:
— Ладно, Грейнджер. Я планировал рассказать, что услышал за последние дни. Тебе лучше кое-что записать…
***
— Беллатриса сказала, что у Волдеморта были особые указания для тебя.
Она видит, как слова врываются в его сознание; мгновение Драко осознаёт услышанное, а затем закатывает глаза и, раздражённо вздохнув, откидывается на стуле.