Цена памяти
Шрифт:
Гермиона знает, что если взглянет на него — увидит, как напряглась челюсть и сузились глаза. Как заметно бьётся вена на лбу. Пульс Малфоя наверняка ускоренный, да и её сердце стучит так часто и громко, что шум отдаётся в ушах.
Гермиона не понимает, что сказать или спросить. Она вообще не уверена, что хочет продолжать разговор.
Её слегка мутит.
Она сглатывает и, всё же подняв на него взгляд, выдавливает.
— Что было дальше?
Драко моргает пару раз, выглядя одновременно трагично и пугающе. Глаза слегка темнеют,
Он тоже пытается понять и ищет свои ответы.
Но не сбивает её своими вопросами, а благородно даёт время и пространство. В сложившихся обстоятельствах это всё, что он может сделать для неё, но Гермиона слишком погружена в раздумья, чтобы оценить это в должной мере.
Драко кратко описывает несколько их встреч, как обычно не слишком уж делясь подробностями. Но в этот раз Гермиона не слишком прислушивается, не пытается узнать больше и не спорит.
Застряв между прошлым и настоящим, она пытается осознать все мысли и чувства. Смириться с ними, понять, принять.
Год назад она знала, на что ему придётся пойти, но, кажется, была готова пересмотреть собственные убеждения и договориться с совестью, чтобы простить его и… спасти.
Но она не сделала этого — и назойливо любопытный и требовательный мозг отчаянно желал постигнуть, почему так вышло.
Тогда она полюбила Драко Малфоя, и теперь её сердце, кажется, разодрано в клочья, потому что не понимает, что испытывать к человеку, сидящему напротив.
Она умела справляться с бардаком, но тот, что захватил её организм, разросся до таких размеров, что Гермиона уже не была уверена, что сможет с ним совладать.
Она думает обо всём этом сразу и не задаёт вопросов, потому что кажется, что любая дополнительная деталь способна привнести ещё больший хаос.
И только уходя, Гермиона поддаётся порыву: уже у проёма она застывает и оборачивается. Драко не провожает её взглядом, лишь глядит в пустоту перед собой. Она долго смотрит на его чётко очерченный профиль, прежде чем задать вопрос, о котором, наверное, пожалеет.
Но Гермиона не может покинуть камеру без ещё одного кусочка информации.
— Но ты же не убивал его? — спрашивает она, отчётливо выговаривая каждое слово.
Голова пухнет, нервы гудят, кровь хлёстко бежит под кожей, мышцы напрягаются, и Гермиона ждёт ответа, сигнала, намёка — хоть чего-то!
Но Драко молчит и никак не реагирует. Проход закрывается перед её лицом.
========== 20. Двадцатая глава ==========
Перед ней на столе несколько десятков флаконов.
Стеклянные бока поблёскивают в редких лучах зимнего солнца. Флаконы вытянутые, изогнутые, гладкие.
Пустые.
Пока ещё пустые.
Гермиона чувствует знакомую немного пугающую уверенность. Она бурлит под кожей, заставляет держать спину ровнее и голову повыше.
Палочка удобно легла в руку и теперь подрагивает, словно от нетерпения. Магия Гермионы готова ко всему, что она задумала;
Кислород наполняет лёгкие. Грудная клетка расширяется и сжимается, расширяется и сжимается; сердце мерно стучит в груди.
Гермиона полна решимости докопаться до правды и исправить ситуацию.
И она готова действовать.
Опустившись в кресло у стола, она медленно поднимает руку и касается кончиком палочки виска. Она двигает рукой — газообразная субстанция скользит за палочкой, переливаясь в воздухе, и, повинуясь мановению руки, оказывается прямо в одном из флаконов.
Далёкий май 1998 — их первая встреча в Паучьем тупике.
Гермиона переводит дыхание и погружается в работу. Она вытаскивает воспоминания одно за другим. Они заполняют флаконы, закручиваются, причудливо изгибаясь. Они живые и такие разные. По серебристой, будто глаза Малфоя, поверхности то и дело пробегает рябь.
Гермиона закупоривает склянки и взмахом палочки прикрепляет бирки с подписями. Её коллекция, личная библиотека.
На всё это уходит много времени и ужасно много сил.
Закончив, Гермиона сжимает зубы и постукивает кончиком палочки по столу. Флаконы, словно танцуя, выстраиваются ровными рядами в хронологическом порядке. Скользя глазами по биркам, Гермиона медленно выдыхает и расслабляется в кресле; её голова склоняется к груди. Вся процедура истощает её, но зато помогает заново оценить всё произошедшее.
Это не просто воспоминания.
Это её эмоции. Это кусочки пазла, которые были затеряны, но всё же нашлись. Это доказательства.
Летопись её взаимоотношений с Драко Малфоем.
С тем Драко Малфоем, который теперь сидит в тюрьме и выглядит почти как в её воспоминаниях. Но она не может ему доверять и всё ещё не понимает, как к нему относиться и как его воспринимать.
Только почему же Гермиона скучает и жаждет его прикосновений?
Даже спустя столько времени Драко из Азкабана и Драко из её воспоминаний будто остаются разными людьми. Но только вот теперь образы в голове особенно близки к тому, чтобы соединиться. Школьный задира, трусливый предатель, Драко-шпион и тот, что ждёт в камере, — все они вот-вот станут одним человеком. И это, кажется, либо сломает, либо освободит её.
Без общей картины произошедшего в голове Гермиона не может полностью осознать и прочувствовать всё, что вспоминает.
Но уже сейчас ощущения невыносимы. В груди болит, тянет.
Она испытывает острое чувство потери, которое смешивается с той влюблённостью, что вспыхивает в ней при каждой мысли о Драко.
Ей до сих пор странно, что она испытывает подобное к нему, хоть Гермиона и ощущала отголоски этих чувств уже давно.
Прошлое, которое открывалось ей, демонстрировало его с разных сторон.