Цена памяти

Feel_alive

Гермиона чувствует, как к глазам подступают слёзы.

— Ну конечно, я должна вспомнить сама… Я всё должна сама…

Боль неожиданно вновь обжигает голову, и Гермиона жмурится и поднимает руки, сжимая виски ладонями. Её окатывает волной жара, и, стиснув дрожащие губы, Гермиона старается выровнять дыхание и хоть немного успокоить сердце, которое бешено бьётся о рёбра.

На какую-то долю секунды ей кажется, что она снова потеряет сознание и вспомнит ещё больше.

— Грейнджер, — тихо окликает Малфой её. Она

трясёт головой, не поднимая взгляда. — Грейнджер, посмотри на меня.

Её сознание всё ещё не понимает, как воспринимать его голос, но он явно задевает что-то глубоко внутри, заставляя прислушаться. Гермиона смотрит на него сквозь ресницы и тут же не сдерживает протяжного вздоха. Она может легко сказать, что он всё ещё растерян и зол, но кроме этого его лицо выражает такую тревогу, что сердце Гермионы пронзает болью.

Она всхлипывает, роняет руки на стол и вновь опускает взгляд.

— Грейнджер… — он просит надломленным голосом: — Скажи хоть что-нибудь.

Гермиона смотрит на свои подрагивающие ладони и сцепляет их вместе, крепко сжимая пальцы.

— Воспоминания смешиваются, как будто я прожила две жизни, — с придыханием произносит она. — Я понимаю, что вспомнила ещё далеко не всё, но это тяжело. Я уже не могу отличить правду от вымысла. И не знаю, кому верить, — на глаза наворачиваются слёзы.

Она слышит его шумный вздох и краем глаза видит, как он стискивает руки, переплетая пальцы. Гермиона тут же раскрывает замок собственных рук и опускает ладони на столешницу. Ей кажется, что Малфой зеркалит её жесты, и хочется хоть немного отстраниться от него.

Малфой не замечает её порыва.

— Себе, Грейнджер, — тихо произносит он, и его голос вновь вызывает боль в груди. — Как ты чувствуешь?

— Я… Я не знаю, — Гермиона прикрывает глаза, чувствуя, как слёзы текут по щекам. Каждое слово даётся ей с трудом, и она вжимает пальцы в стол так, что кончики белеют. — Я привыкла, что не могу тебе доверять. Что ты на другой стороне. Я привыкла, что ты раздражаешь и причиняешь… боль, — её голос срывается, и она долго молчит, прежде чем закончить: — Но почему тогда я чувствую себя в безопасности, когда ты рядом?..

Гермиона вздрагивает всем телом и несмело поднимает на него взгляд.

Малфой гулко сглатывает, потеряв дар речи, будто не в силах ответить на её вопросы. Его глаза слегка светлеют.

Гермиона чувствует, что её губы дрожат от подступающих рыданий.

Грязный, серый и грубый образ преступника из Азкабана совсем не вяжется с этим мягким выражением глаз. Он долго смотрит словно прямо вглубь её, и лишь на какую-то долю секунды его взгляд мечется к её ладони, а затем, прежде чем Гермиона успевает среагировать, Малфой осторожно дотрагивается до её пальцев в лёгком ободряющем жесте.

От нежного прикосновения тугой узел внутри сжимается. Плечи Гермионы дёргаются, и она пытается сдержать очередной

всхлип:

— Малфой, пожалуйста, помоги мне всё вспомнить, — отчаянно шепчет она и в ужасе глядит на их соединённые ладони, но не отдёргивается.

— Совсем скоро, Гермиона, — успокаивает он, аккуратно сжимая её руку, — потерпи совсем немного.

Малфой поглаживает её ладонь большим пальцем, и Гермиона замирает, чувствуя болезненное наслаждение от подобной ласки.

Его голос, произносящий её имя, не вызывает отторжения. Будто она уже слышала его раньше.

И дело не только в голосе.

Она помнит не всё, но точно знает, что уже чувствовала тепло Малфоя и разделяла с ним свою боль.

Это привычно, и это успокаивает.

Он рассчитывает на неё и верит, что она справится. И в этот момент, чувствуя его поддержку, Гермиона наконец ощущает себя легче. Тот груз, что давит на плечи, на всё тело, на голову, — Малфой забирает его часть на себя.

Он верит, что она вспомнит и поможет им обоим.

И кажется, у неё нет других вариантов.

Даже если дальше будет только тяжелее.

***

Гермиона возвращается домой и принимает долгий горячий душ, пока не чувствует, как боль и усталость отступают.

Голова гудит, а сердце в груди бьётся, будто Гермиона на грани инфаркта, но ей становится немного спокойнее.

Прежде чем вновь вернуться в Хогвартс, она решила остаться в Лондоне на пару дней, чтобы всё обдумать и, может быть, вновь навестить Малфоя.

Ей кажется, что она должна вспомнить что-нибудь ещё совсем скоро.

И пока это не произошло, Гермионе нужно уложить в голове все те мысли и воспоминания, которые есть там сейчас.

Странным кажется даже сформулировать, что именно случилось.

Она занималась сексом с Драко Малфоем.

И, судя по его поведению и словам, это произошло не один раз.

Гермиона удивлялась, что встречалась с Малфоем в доме Снейпа, а в итоге потеряла там девственность… Нет, не потеряла, а сама отдала Драко Малфою. И это не было похотливым порывом, скорее напоминало момент настоящей близости.

Это смущает, пугает и интригует в равной мере.

Гермиона выбирается из душа и застывает перед зеркалом, оглядывая себя в слегка приглушённом свете. Она осматривает своё тело, легко касается пальцами бёдер, проводит по животу, очерчивает выпуклость груди. Теперь всё воспринимается по-другому.

Больше года она не помнила, как её тела касались чужие тёплые руки.

Ком в горле доставляет почти физическую боль, и Гермионе хочется плакать при мысли о том, что она потеряла.

Это было важное воспоминание, дорогое. Она думала, что оно с ней навсегда, но некто цепкими лапами вырвал большие куски жизни прямо из её разума. И Гермиона даже не заметила этого и жила дальше столько месяцев без малейших сомнений.