Цена памяти
Шрифт:
У неё ещё много работы.
— Чем тебе помочь?
Голос Малфоя врезается куда-то под лопатки, заставляя дёрнуться и выпрямиться. Гермиона глядит на него через плечо, поджав губы.
Но он не смотрит в ответ.
Малфой скидывает мантию и левитирует её обратно в гостиную, оставляя на диване, а затем подходит ближе к котлам, придирчиво оглядывая их содержимое, и по пути закатывает рукава.
Лишь закончив, он понимает, что сделал, и цепенеет, несколько мгновений рассматривая своё предплечье, а после поднимает взгляд на Гермиону.
Отсветы
Гермиона чувствует болезненный укол в висок и ощущает вдруг навалившуюся тяжесть.
— Это ничего не значит, — она вздыхает и качает головой.
— Думаешь?
— Знаю.
Он хмыкает. И вновь смотрит на метку.
— Неужели она совсем тебя не напрягает?
— Не на тебе.
— Действительно, — голос звучит одновременно едко и печально. — Я ведь совсем другой.
Малфой ещё мгновение вглядывается в рисунок на предплечье, а затем всё же дёргает ткань рубашки обратно, прикрывая метку.
Гермиона прикусывает губу и поворачивается обратно к книге, но спустя пару вздохов, с трудом прочитав лишь три строчки, она снова обращается к Малфою:
— Что с твоим настроением?
Он прикусывает щёку на мгновение, а после медленно говорит с некоторой толикой осуждения:
— Я планировал отдохнуть, а не варить десяток зелий.
— Ты можешь идти отдыхать.
— Да уж, конечно, и доверить всё это тебе?
Она закатывает глаза.
Малфой нарочито насмешливо хмыкает, но это не убеждает Гермиону. Она видит по линии его плеч, по изгибу губ и взгляду — он по-настоящему измучен. Но его раздражение отступает; её присутствие будто и не волнует его больше. Малфой подходит к столу, который заполнен ингредиентами, подготовленными Гермионой.
Долго и тщательно она чистила, измельчала, давила, растирала, раскладывала всё на маленькие кучки, чтобы было быстрее и эффективнее.
Её пальцы устали.
— Ты хочешь сделать противоожоговую мазь и противоядие?
— От магических ядов, да, — Гермиона кивает. — От обычных я уже сварила.
— Хм, впечатляет.
Она изумлённо смотрит на него, удивившись тому, что похоже на комплимент или восхищение, но Малфой уже склоняется над столом и принимается методичными движениями толочь скарабеев.
— Жала веретенницы на полке у тебя над головой, — коротко говорит Гермиона.
Он лишь кивает, так и не смотря на неё.
Драко Малфой легко и непринуждённо становится частью её процесса.
Гермиона не удивлена, что он хороший зельевар, скорее, поражена, что он не спорит с её решениями, не комментирует её действия и не пытается делать всё по-своему. Они работают сообща в тишине, которую можно назвать комфортной.
Так проходит около получаса.
Закончив с основными действиями в рецепте противоядия, Малфой потягивается, разминая спину, и вдруг говорит:
— Он вернул его на место.
Гермиона, сбитая с толку, замирает и поворачивается к нему, чуть не вылив слишком много
— Кто и кого?
— Люциус, — коротко говорит Малфой. — Портрет.
Он поднимает руку и медленно почёсывает подбородок, пока Гермиона ощущает, как её грудь и горло сжимаются от неожиданности.
— Что это значит?
Голос звучит на тон выше, чем обычно, и под конец слегка срывается.
— Я без понятия, так сказал Лорд.
— Ты говоришь, что Тёмный Лорд вернул свой крестраж?
Малфой пожимает плечами:
— Я слышал лишь обрывки, Грейнджер, мне нечего вам рассказать. Лорд сказал вернуть портрет на место, а отец ничего не уточнял.
— И, конечно, ты не знаешь, куда он именно его забрал.
— Знал — был бы в другом настроении.
— Справедливо, — Гермиона грустно улыбается уголками губ.
Склонившись над одним из котлов, Малфой неспешно помешивает его то по часовой, то против. Знакомая морщина прорезает его лоб.
— Снейп рассказывал мне о других крестражах, и это выглядит очень странным, что Лорд отослал этот подальше от себя.
— Я бы сказала, что в этом нет никакого смысла, но ты однажды уже обратил моё внимание, что искать смысл в происходящем — это глупое дело.
Он задумчиво сдвигает брови на мгновение, а после вдруг слегка улыбается.
— Но ты всё равно пытаешься руководствоваться логикой.
Гермиона заканчивает с ещё одним зельем и, наложив охлаждающие чары, левитирует котёл к стене. После этого она замирает, обхватив себя одной рукой за талию, и лишь костяшки второй руки постукивают по подбородку, пока Гермиона думает.
— Возможно, ваше поместье не было безопасным местом для него. Там ведь немало людей. И немало других портретов, я так подозреваю.
На мгновение возведя глаза к потолку, Малфой проговаривает:
— Портретов много, но я не слышал, чтобы кто-то говорил о ещё одном, — он отрешенно хмыкает. — Я попробую узнать больше.
Гермиона кивает и вдруг чувствует дрожь, скользнувшую вдоль позвоночника, когда до неё доходит одна простая, банальная и очевидная мысль.
— Но если портрет был в поместье, его должен был видеть хоть кто-то. Новые картины встраиваются в существующие системы, и если бы появился новый персонаж — другие должны были бы об этом знать, — Слова опережают мысли, пока Гермиона тараторит. Она неожиданно ахает: — Если только этот портрет магический.
— Что?
Гермиона ошарашенно глядит на Малфоя, и её руки взметаются в воздух, когда она начинает подкреплять каждое слово жестом.
— Мы знаем, что это портрет, но он не обязан быть магическим! — Гермиона почти вскрикивает. — Это может быть магловский портрет, тогда никто в поместье действительно не мог бы узнать о нём. Это… Это многое бы объяснило… И поменяло.
— И испортило, — бурчит Малфой и недоверчиво уточняет: — С какой стати Волдеморту использовать магловский портрет?