Цена Шагала
Шрифт:
Девушка, встретившая его в фойе, неотступно следовала за ним.
– Это все продается?
– спросил у нее Василий Семенович.
– Конечно, - ответила она.
– А как вас зовут?
– Надя, - сказала девушка и почему-то покраснела.
– Наденька, я что-то не вижу здесь цен.
– Вам нужен прайс-лист? Я сейчас принесу, подождите, пожалуйста.
– Она скользнула за белую крашеную дверь и через минуту появилась вновь, неся в руке стопочку сколотых листков.
– Вот посмотрите.
Трегубец
– Полторы тысячи, две с половиной тысячи, три тысячи долларов…»
Стараясь разрядить возникшую паузу, девушка сама завела разговор:
– Если вас заинтересует какая-то конкретная работа, мы можем обсудить ее стоимость.
– Иначе говоря, вы хотите сказать, что у вас можно торговаться?
– спросил Трегубец.
– Ну-у, да, - ответила Надя, вновь краснея.
– А что, хорошо идут дела у галереи?
– Мы не жалуемся, - ответила Надя.
– Вас что-то заинтересовало?
– Д-да, пожалуй, - протянул Трегубец.
– Ну, например, вот эта работа.
– И он указал рукой на пейзаж, отдаленно напомнивший ему почему-то малых голландцев.
– А, это Терпухов, - сказала Надя.
– Очень хороший художник из молодых. Сейчас посмотрим.
– Она взяла из рук Трегубца прайс-лист и быстро перелистнула несколько страниц.
– Вот она. Тысяча восемьсот.
– Это в долларах?
– уточнил Трегубец.
– В условных единицах, - ответила Надя.
– Ну, не знаю, - задумался Василий Семенович.
– Нет, если вы точно хотите ее купить, мы можем немножко сбавить цену.
– Понимаете, - сказал Трегубец, - я вообще-то больше люблю антиквариат, настоящую старую живопись. Мне кажется, что дух времени, который живет в старых полотнах, он как-то притягателен, настоящий, что ли. А эти современные - они еще неизвестно, будут классиками, не будут…
– Я вас понимаю, - сказала девушка.
– Конечно, более надежно покупать известные имена, но они и стоят дороже. А тут вы можете стать первооткрывателем замечательного мастера.
– Так то оно так, - сказал Трегубец, - да время у нас неспокойное. Старую картину всегда продашь, а эту, современную…
– Конечно, конечно. А что вы собираете?
– Да разное, - ответил Василий Семенович.
– Живопись.
– Ну а какую живопись?
– настаивала девушка.
– Вот авангард, - сказал Трегубец, вспоминая свой разговор с Сориным, - авангард русский я люблю.
– О, это очень дорого и очень редко попадается на рынке.
– А вы совсем не занимаетесь авангардом?
– Ну, я не знаю, это нам не по профилю. Может быть, вы со Светланой Алексеевной поговорите?
–
– Это наш директор.
– А она сейчас здесь?
– Да. Хотите, я спрошу, может ли она вас принять?
– Сделайте одолжение, - сказал Трегубец.
Надя опять исчезла за крашеной дверью. На сей раз она отсутствовала уже несколько минут. Наконец, появилась вновь в сопровождении молодой дамы высокого роста с длинными светлыми волосами, одетой в строгий светло-серый костюм и такие же серые замшевые туфли.
– Добрый день. Я директор этой галереи, - сказала дама, - меня зовут Светлана Алексеевна.
– Очень приятно, - ответил Трегубец, - Аркадий Иванович.
– Надя мне сказала, что вы интересуетесь старым искусством.
– Да, есть такая страстишка у старика.
– Ну, полно, полно, какой же вы старик, - произнесла хозяйка галереи, стараясь польстить потенциальному клиенту.
– Ну, спасибо, спасибо, - ответил Трегубец.
– Вы ищете что-нибудь конкретное?
– Ну, разве сейчас можно найти что-нибудь конкретное. Сама жизнь наша неконкретная, - отшутился Трегубец.
– Так, вообще что-нибудь из русского авангарда.
– И все же, что именно? Попова, Экстер, Эндер, Гончарова, «Бубновый Валет»…
– О, я не настолько разбираюсь в искусстве. Так, покупаю то, что нравится.
– Что же вам уже удалось купить?
– Да вот Шагала.
– Неужели подлинник?
– заинтересовалась Светлана Алексеевна.
– Да, небольшая картиночка.
– И что же еще?
– Кандинского.
– Живопись?
– подняла брови Горлова.
Василий Семенович понял, что вступил на скользкую почву.
– Нет, маленький рисунок.
– А экспертиза у вас есть?
– Вы имеете в виду бумаги, подтверждающие подлинность?
– переспросил Трегубец.
– Конечно, есть.
– Поздравляю вас, - сказала Светлана Алексеевна, - уже двух таких имен достаточно, чтобы в черный день обеспечить себя и свою семью.
– Надеюсь, что черный день наступит еще не скоро, - обезоруживающе улыбнулся Василий Семенович.
– Значит, вы пополняете свое собрание?
– Стараюсь по мере возможности. Можете мне посодействовать?
– Право, не знаю, - сказала Светлана Алексеевна.
– Ну, пройдемте ко мне в кабинет. Наденька, сделай нам кофейку.
Через все ту же крашеную дверь они прошли в коридор за выставочным залом и, пройдя мимо двух железных дверей, за которыми, как подумал Трегубец, располагалось хранение галереи, оказались в небольшом, но очень уютном кабинете хозяйки. Журнальный стол, кресло, два маленьких дивана, телевизор, мини-бар, холодильник, компьютер на отдельном столике, - в общем, все то, что составляет сегодня интерьер процветающего офиса.