Цена твоего молчания
Шрифт:
Похоже, одним поклонником в мире мотоциклов стало больше.
— Спасибо, — благодарю парня, стягивая шлем и поправляя волосы.
— Не за что, — он уже разоблачился и теперь стоит в шаге от меня. Расстегивает толстовку до середины груди, хотя ветер не особо теплый и заметно треплет волосы.
Теперь самое время попрощаться — мне еще сегодня на работу, но я задерживаюсь. Держу шлем, не то протягивая, не то грея его в своих руках, и через пару мгновений мы с парнем держим его вместе, словно так и надо.
А я чувствую, как между
— Я…я хочу, — откашливаюсь, прогоняя хрипоту, — в общем, готова выполнить обещание.
— Какое? — парень вопросительно приподнимает бровь, а я готова сделать то же самое.
К чему этот странный вопрос? Неужели он не понимает, о чем речь? Или это такая игра?
Приходится выдохнуть, возвращая себе смелость.
— Ну, то самое, — да что ж такое! И снова приходится кашлянуть, — на соревнованиях которое.
— Уверена?
Издевается, что ли?
— Да, — киваю, подтверждая свои намерения. И чуть опираюсь ягодицами на сиденье байка, давая себе иллюзию опоры, — поцелуй твой, как и договаривались. Можешь начинать.
Владимир ничего не говорит, но хитрый блеск в глазах заметить успеваю. Впрочем, меня настолько поглотило предвкушение того, что должно произойти, что едва ли это имеет значение. Я с трудом сглатываю, не в силах разорвать зрительный контакт…
А парень тем временем отбирает у меня шлем, не глядя вешая его на ручку руля. Медленно приближается, а я ощущаю себя мелким зверьком под взглядом хищника. И даже дышу через раз, чувствуя, как быстрее бежит по сосудам кровь, гулко бухая где-то в висках…
Еще шаг и он практически прижимается ко мне. Щеки касается его дыхание, но неприятия нет и в помине. А я почти жалею, что он настолько медлит…
Мужские ладони ложатся на сиденье байка с двух сторон, словно заключая меня в клетку, а к моей груди прижимается другая — твердая и горячая, чувствую даже через тонкую куртку. И это более чем целомудренное прикосновение вдруг становится откровеннее всего, что было у меня вообще когда-либо в жизни…
Лицо Владимира все ближе, а я с трудом заставляю себя остаться на месте. Необъяснимое притяжение между нами рождает желание податься навстречу. Но я — кремень!
Надолго ли…
Веки опускаются сами, добавляя остроты ощущениям и подстегивая и без того сошедшую с ума фантазию…
Губы парня почти касаются моих. Почти…но только лишь скользят по щеке, едва касаясь, а затем замирают на скуле.
— Нет, Настя, — смысл доходит не сразу. А когда доходит, я изумленно распахиваю глаза, — не так. Ты мне совсем не это обещала…
— Что? — Владимир отстраняется, а я настолько растеряна от фейерверка ощущений, разочарования и непонимания, что даже сообразить не могу, о чем он говорит.
— Поцелуй, Настя, — поясняет парень, отступая на шаг, — это ты мне его обещала. Поэтому я хочу не пассивную жертву, а обещанный приз победителю. Не моя инициатива. Твоя.
Минута, не меньше, уходит на то, чтобы прийти в себя.
Еще
И еще секунд сорок…
— Не дождешься! — срывается с губ, а я практически бегом устремляюсь к подъезду. На мою удачу он совсем недалеко.
— Я терпеливый, — летит в спину, пока я распахиваю подъездную дверь. И за миг до того, как она захлопывается, отрезая меня от внешнего мира, — ты могла отказаться…
И только безмолвные стены слышат сдавленную ругань, сорвавшуюся с моих губ.
Глава 7
— Ну, ты ващ-ще, — тянет Леся, глядя на меня со смесью удивления, недоумения и жалости. И следом неловко роняет ручку из тонких пальцев, словно пытаясь усилить эффект слов.
А я только отвожу глаза, не в силах выдержать пристальный взгляд подруги. И вместо ответа только гипнотизирую конспект, в котором с начала лекции до сих пор не появилось ни строчки. Да и какая тут учеба, когда Леся учинила допрос с пристрастием, едва дождавшись, пока я войду в аудиторию!
Тот факт, что я всячески отнекивалась, пытаясь избежать разговора о Владимире, ее ничуть не смущал. Впрочем, подругу я знала не первый год — в таких случаях ее не остановил бы даже танк. И спустя пятнадцать минут пришлось сдаться.
Рассказ не занял много времени, а вытягивающееся постепенно лицо Леси с невозможно с точки зрения физиологии округлившимися глазами не сулил мне ничего хорошего.
Я прекрасно представляла все, что сейчас крутилось в ее голове.
Хуже!
Это все крутилось в моей голове тоже!
Вчера, прибежав домой и с чувством захлопнув дверь, я, не в силах усидеть на месте, сделала кругов двадцать по комнате точно, шипя сквозь зубы на зависть любой кобре. Ругала брата Пашки, правда только мысленно, но в таких выражениях, что самой стало под конец немного стыдно.
Болван!
Самодовольный индюк!
Хитроумный засранец!
Сначала я жалела, что так быстро сбежала. Надо было остаться и все высказать ему в лицо! А еще лучше — расцарапать это самое лицо! Чтобы неповадно было так…так… Вот ТАК неповадно и все!
Затем я начала ругать себя за импульсивность и неуместные фантазии. Сбегать точно не стоило! Но совершенно по другой причине! С гордой спиной медленно удалиться, продемонстрировав ледяное спокойствие и равнодушие! Показать, что меня ничуть не взволновало его присутствие и вообще, это обещание полнейшая глупость!
Постепенно эмоции затухли, а я выдохлась и морально, и физически. Села на кровать, задумчиво теребя в руках старенькую мягкую игрушку — кролика, и задумалась…
А ведь Владимир был прав… Я же действительно с самого начала могла отказаться. Уверенно и твердо откреститься от дурацкой идеи Карелиной и совершенно безумного желания брюнета. Не брать на себя чужие обязательства. С этой точки зрения мой побег выглядел, мягко говоря, некрасиво…