Центурион
Шрифт:
– А ты бы советовал мне что-то другое?
– Мне кажется, я догадываюсь, что именно ты задумал. Что-то вроде небольшой вылазки в город аборигенов?
– Вот именно.
– Самый идиотский образ действий, возможный в данной ситуации. Однако, как ни странно, при удаче он может оказаться и самым действенным. Так что – дерзай.
– Ах так, значит? Ну хорошо.
Выудив из кармана бормоталку, я набрал номер Медока.
– Маршевич? – спросил тот.
Слишком жизнерадостным голос большого банкира
– Нет, это звонок с того света, – буркнул я. – Предупредительный.
– Хватит валять дурака, – недовольно сказал Медок. – Что нужно?
– Какие новости?
– Совершенно никаких. Продолжаем искать. Кстати, ты не мог бы забрать отсюда эту Мауту? Еще немного, и я прикажу связать ей руки, а также заклеить рот. За последний час она дважды пыталась подкупить моих клерков, а также соблазнить главного помощника.
– Что ты с ней сделал? – удивился я. – По моим расчетам, она должна была уже купить всех твоих служащих, а также соблазнить лично тебя. Сознайся, споил ей литра два успокоительного?
– Не время для шуток, – рявкнул Медок. – Говори, что тебе нужно.
– У меня есть план. Ты согласен, что время почти вышло, а результатов не получено никаких?
– В чем он состоит?
– Я, похоже, знаю, как найти убийцу.
– Я тоже знаю. И найду.
– Когда? Мой план требует гораздо меньше времени. Забирай с собой Мауту, всех клерков, способных драться, и дуй ко мне в резиденцию. Тут я все расскажу.
– Я доведу свой план до конца, – заявил Медок. – Уверен, он принесет результаты.
– Мой план совсем ему не помешает. Если те, кто обшаривает инопланетный район наткнуться на след убийцы, они могут сообщить тебе об этом по бормоталке. Не так ли? И уж в любом случае тебе и Мауте стоит его выслушать.
– Мауте?
– Ну да. Разве ты забыл? Она является полноправным участником боевых действий.
Этот довод, похоже, был последней каплей.
– Хорошо, я захвачу эту кошану и приеду минут через десять.
– Не так быстро, – сказал я. – Тебе придется еще захватить кабланды.
– Зачем?
– Без него мой план обречен на провал.
– И его, конечно, придется посвятить во все?
– Придется. У нас нет выбора. Тем более что убийца все равно в самое ближайшее время пустит по инопланетному кварталу слух о царице личинок. Если мы его раньше не найдем. Лучше о царице личинок узнает один кабланды, чем целый инопланетный район.
Тяжело вздохнув, Медок пробормотал, что-то неразборчивое. Скорее всего, это было ругательство на неизвестном мне языке.
– Согласен?
– Да, согласен, – пробурчал Медок. – Жди, мы сейчас будем. Только, одно условие. Зачем кабланды рассказывать о царице личинок? Вполне достаточно сообщить о том, что мы с его помощью хотим поймать убийцу.
Вот тут был прав он. Однако…
– А
– Откуда он узнает, что это она? Ни один мыслящий в инопланетном квартале не знает, как выглядит царица личинок. Если мы предварительно договоримся не издавать радостных восклицаний, то кабланды ничего не заподозрит.
Вот это вызывало у меня большие сомнения. Однако ради того, чтобы мой план заработал, я мог согласиться и с более спорным утверждением.
Самое главное – ввязаться в драку. А там что-нибудь придумается.
– Хорошо, – сказал я. – Пусть будет так.
– Ну вот и отлично, – в голосе Медока на мгновение проступило что-то вроде удовлетворения. – Жди. Мы сейчас будем.
Я выключил бормоталку и сунул в карман.
– Знаешь, – сказал мне Мараск. – У меня есть четкое ощущение, что ты никогда не работал центурионом.
– Вполне возможно, – сухо сказал я. – Причем я это уже от тебя слышал. Что не так я сделал на этот раз?
– Ни один центурион никогда не стал бы действовать и разговаривать таким образом.
– И кто же я тогда, по твоему?
– Еще не решил, – сообщил помощник центуриона. – Но я буду над этим думать.
– На здоровье, – пожал плечами я.
Мне и в самом деле было совершенно безразлично, к каким выводам придет Мараск. Часа через полтора вся эта история кончится. Либо самым благополучным, либо трагическим образом. И в том и в другом случае знает ли Мараск, кем я являюсь на самом деле, не будет иметь ровно никакого значения.
21.
– Ты мог захватить что-нибудь другое, а не эти старые шлепанцы? – проворчал кабланды.
– Чем они тебе не нравятся? – поинтересовался я.
– Тем, что мне приходится нюхать шлепанцы какого-то мыслящего. На нашей планете это считается верхом неприличия.
– На моей – тоже, – сказал я. – Однако, обладай я таким нюхом, как у тебя, для того чтобы найти убийцу, я согласился бы обнюхать десятка полтора старых, грязных, засаленных шлепанцев и не издал бы ни звука. Учти, какой от них идет запах!
– Точно, – промолвил кабланды. – Запах сочный. Для моего тонкого нюха он все равно что удар кувалдой по носу.
– Ближе к делу, – проворчал Медок. – Куда мы идем?
– Сейчас, сейчас…
Кабланды понюхал сначала рубашку старины Эда, потом шлепанцы Ухула. Вслед за этим он принялся поворачиваться в разные стороны, нюхая ночной воздух.
– Не нравится мне все это, – сказала Маута. – Такое ощущение, словно участвуешь в дешевом, уличном спектакле.
Впрочем, это заявление не помешало ей тут же послать одному из трех захваченных с собой Медоком клерков взгляд, настолько преисполненный неги и обещания неземных наслаждений, что тот чуть не выронил из рук бластер.