Цепи его души
Шрифт:
— Ты правда этого хочешь? — собственный голос прозвучал спокойно.
Настолько спокойно, что сам он ни за что бы не поверил, что испытывает по этому поводу хотя бы какие-то чувства.
Шарлотта вскинула голову и вернула ему совершенно спокойный взгляд.
— Правда.
— Думаю, не стоит тебе напоминать, что агольдэр…
— Не стоит. У меня есть тот, кто всегда меня защитит.
Игла обожгла палец с такой силой, словно пронзила его насквозь. Перо царапнуло бумагу, и вслед за подписью на соглашение упала капелька крови. Обманчиво-легкие искры вихрем скользнули по листу, скрепляя бумаги нерушимой магией
В то, что она откладывает перо, а магия снова раскаляет иглу изумрудом искр, спустя мгновение охлаждая легкой тающей дымкой. В прошлый раз он уколол ей палец, но сейчас Шарлотта сама подхватила иглу.
Эрик перехватил ее запястье за мгновение до того, как жало коснулось нежной кожи.
Взгляд, которым она наградила его, был не просто холодным. Он был ледяным.
— Эрик, ты обещал.
Так его Шарлотта раньше не умела смотреть, ни за что на свете он не хотел бы, чтобы она так смотрела. Ни на него, ни на кого-либо еще. Эта светлая девочка, рядом с которой могли растаять даже многовековые льдины, не должна быть такой.
Ему придется ее отпустить.
— Обещал, — сказал он. — Но я помню, что ты боишься боли.
В глазах ее на миг мелькнуло непонимание, которое тут же сменилось сосредоточенностью. Он скользнул по тонким пальчикам магией (ненадолго лишая чувствительности), и собственные закололо, словно магия перекинулась и на них. Невыносимо хотелось отвернуться, но Эрик смотрел как на подпись Шарлотты падает капелька ее крови, и как на соглашение опускается вуаль скрепления.
Теперь его уже не разорвать и не выбросить, не сжечь, не разрушить даже силой Глубинной Тьмы. Такова суть магического договора, и магического расторжения тоже.
Его Шарлотта… или теперь уже не его, поднялась, и он последовал ее примеру.
Удивительно, какими тяжелыми и непослушными показались собственные ноги.
И все тело.
— Снимешь заклятие? — спросила она.
— Уверена, что тот, кто у тебя есть, сумеет достойно тебя защитить? — сухо спросил он.
Это единственное, на что его сейчас хватило, чтобы не сорваться.
Пожалуй, это и было сейчас самым важным. Подумай он о чем-то другом — и этот дом окутало бы зеленое пламя, пожирая его дюйм за дюймом, но сейчас Эрик думал только о ее безопасности. Если демонов Ирвин Лэйн, чтоб ему на ходу осыпаться прахом, сумеет ее защитить, если он действительно на это способен, с остальным он сам справится.
Ради нее.
— Уверена, — твердо ответила Шарлотта и добавила: — Потому что он передо мной.
Глава 6
Шарлотта
Что-то такое промелькнуло в глазах Эрика в этот момент, что я с трудом подавила желание отступить. Подавила усилием воли и одной-единственной мыслью, за которую цеплялась все это время. Мне нужно учиться ему доверять: ему, мужчине, который с легкостью закрыл меня собой от выстрела. А ему придется понять, что я не желаю быть для него провинившейся девочкой и постоянно ждать наказания.
— Мне не нужен договор, чтобы быть с тобой, — сказала я, спокойно отражая его взгляд. — Не нужны обязательства, чтобы быть твоей ученицей.
Я
Это было самое сложное решение в моей жизни. По крайней мере, сейчас я не могла припомнить того, что далось бы мне с таким же трудом. Всевидящий, да я до сих пор не могла быть уверена в том, что он захочет таких отношений. Его женщины (я думала об этом, вполне отдавая себе отчет, что до меня у него было самое разное прошлое) легко принимали правила его игры, соглашаясь на все.
— Я с тобой, потому что я этого хочу, — повторила, испытывая желание сцепить пальцы или сложить руки на груди. — А чего хочешь ты?
Он шагнул ко мне так стремительно, словно и впрямь был ястребом.
Остановился в дюймах от меня, ровно на том расстоянии, на котором проходила невидимая черта между нами.
— Я хочу быть с тобой, Шарлотта, — произнес Эрик, глядя мне в глаза. — Больше всего на свете я хочу провести с тобой всю свою жизнь, но еще больше я боюсь однажды все разрушить. То, что разрушает меня, может вырваться на свободу, и я не прощу себе, если в этот момент ты окажешься рядом.
— А я не прощу себе, если в эту минуту меня рядом не будет, — тихо сказала я. — Сними защиту, Эрик.
Он покачал головой.
— Сними, — сказала я, не отпуская его взгляда. А потом шагнула к нему вплотную, разрушая невидимую черту. — Сними и просто позволь себе быть собой.
Не дожидаясь ответа, приподнялась на носочки и коснулась губами его губ. В этот раз он не просил меня этого делать, но я сама обвила руками его плечи: напряженные, каменные, вкладывая в эту ласку все свои чувства. От нежности до отчаяния, запертых все те долгие минуты, что мы шли от спальни до кабинета. Отпуская их, освобождая, скользнула губами по плотно сжатым губам, прижимаясь к Эрику все сильнее. Ощущая, как еще сильнее каменеют под моими руками мышцы — за миг до того, как он рывком притягивает меня к себе. Еще плотнее (хотя казалось бы, плотнее уже некуда) — и впивается ответным поцелуем в мои губы.
Яростным, бесстыдным, раскрывающим меня перед ним.
Обнажая, хотя мы оба стоим в одежде, сливая нас воедино.
Его пальцы привычно вплетаются в мои волосы, с них течет магия, стягивающая с меня путы, под которыми спит моя сила. Я чувствую (кажется, впервые), как рвутся нити защитного плетения, и вместе с ними рвется что-то внутри. Невидимые нити, прочнее стальных канатов, удерживающих на границе самообладания. Он раздевает мою силу, но невесомые прикосновения скользят по телу, словно Эрик раздевает меня. В миг, когда в груди раскрывается цветок магии, губы начинают гореть. От поцелуев-укусов, которые отзываются во мне с такой отчаянной силой, что становится нечем дышать. Я отрываюсь от его рта, чтобы немного прийти в себя, а еще чтобы заглянуть ему в глаза.
Глаза, которые сейчас неестественно-светлые, вспышки золота в них и впрямь напоминают грозу. Не знаю, откуда взялись эти искры, но обязательно спрошу у него.
Потом.
А сейчас…
— Ты удивительный, — говорю я, закусывая пылающую губу. Пораженная тем, каким глубоким и низким становится мой голос, на мгновение замираю, потому что его зрачок раскрывается чуть ли не во всю радужку. Особенно когда я кончиками пальцев повторяю контур его губ, которые сейчас горят ничуть не меньше моих.