Цепи любви
Шрифт:
В его голосе было столько горечи, что Джессика забыла о собственных переживаниях. Было ясно, что Грей говорит правду.
– Вы говорите так, будто ненавидите ее… – Она поёжилась, увидев боль в его глазах. – Но вы же, наверное, когда-то ее любили… вы, должно быть, любили друг друга?
– Вы полагаете? – Губы Грея искривила горькая усмешка. – Мы друг друга хотели – это точно, однако нам пришлось довольно быстро убедиться, что похоть не заменяет любви, только мы сделали это открытие слишком поздно. К тому времени Фредди был уже в пути, а мы – женаты. Господи, да где же он?!
Услышав страдание в его
Но Джессика испытывала потребность действовать, что-то делать. Не могла же она просто пассивно ждать, пока другие ищут Фредди… Если даже для нее ожидание нестерпимо, можно представить, каково сейчас Грею! Не говоря о том, что он отец Фредди, он к тому же принадлежит к породе людей, привыкших распоряжаться ходом событий, подумала Джессика.
Минут через тридцать телефон зазвонил снова. Джессика и Грей одновременно встали и оба уставились на телефон, словно никто из них не мог пошевелиться. Грей первым метнулся вперед и схватил трубку.
Пока он слушал, что говорят на другом конце провода, у Джессики сводило живот от напряжения и страха. Казалось, прошла целая вечность, прежде чем Грей бесцветно произнес:
– Да-да, понимаю. Спасибо.
Грей так медленно опускал трубку, что Джессику охватила нервная дрожь. Когда он повернулся к ней, лицо его ничего не выражало, даже глаза стали какими-то пустыми.
Сердце Джессики ухнуло вниз, как оборвавшийся лифт, губы так пересохли, что ей пришлось облизнуть их, чтобы заговорить, но и тогда голос получился скрипучим:
– Фредди… они…
– Они его нашли.
Казалось, изможденный голос Грея отдался в ее черепе гулким эхом. Джессику затопила волна боли, у нее закружилась голова. Джессика покачнулась.
В тот же миг Грей вскрикнул и бросился к ней. Схватив Джессику за плечи, он поспешно заговорил:
– Все в порядке, Джессика, с Фредди все хорошо. Он жив и здоров. Мальчик прятался в старом, полуразвалившемся сарае, там его и нашли полицейские. Вот только… он сказал полиции, что не хочет возвращаться домой, и они попросили меня приехать в участок. Я подумал… конечно, после всего, что случилось, я не вправе вас просить, но… Не могли бы вы поехать со мной?
Джессика кивнула, не в силах говорить. Она все еще не могла привыкнуть к мысли, что Фредди цел и невредим, после того как она почти поверила в самое страшное.
Они поехали в участок на машине Грея. Внешне Грей казался спокойным, но Джессика уже научилась видеть глубже, и ей было ясно, что в душе он страдает так же, как она.
Джессика корила себя. Она же знала, как много значит для Грея сын, пусть даже внешне он этого не показывал, как же она посмела высказать предположение, что Фредди ему не нужен? Как она могла быть такой несправедливой? Мало Грею досталось, так еще и она причинила ему боль, пусть даже не нарочно, пытаясь защитить себя!
Если бы она была беременна от Грея, она и не помышляла бы об аборте. Впрочем, все женщины разные, и, судя по тому, что доверчиво рассказал ей Фредди, его мать была недалекой тщеславной особой, думающей больше о себе и своих прихотях, чем о ребенке.
Как только они приехали в участок, дежурный сразу же проводил их в небольшую комнату, где женщина-полицейский утешала испуганного и очень усталого Фредди. Едва увидев Джессику, мальчик бросился к ней. Она наклонилась к ребенку, обняла, прижимая к себе худенькое тельце, и стала гладить по голове. Глаза ее защипало от слез, но это были слезы радости.
Грей в это время разговаривал с детективом, руководившим поисками Фредди. Разговор шел в приглушенных тонах, но то, что Джессике удавалось расслышать, показалось ей довольно странным. Детектив говорил о какой-то ссоре и о том, что Фредди расстроился, но мальчик так громко плакал, что больше ей ничего не удалось расслышать.
Только гораздо позже, когда Фредди уже спал в своей постели и Джессика наконец вышла из его комнаты, она смогла выяснить все подробности у Грея.
Грей ждал ее на кухне. Джессика спросила, удалось ли полиции узнать, почему мальчик сбежал. Ей не хотелось дотошно расспрашивать мальчика, особенно когда он так устал и еще не пришел в себя после пережитых волнений.
– По-видимому, Фредди слышал, как мы ссорились, когда я поздно вернулся с работы. Он понял, что вы уходите, и захотел остаться с вами, поэтому, когда я спустился вниз, он потихоньку оделся и сбежал из дому. Но в темноте он сбился с пути и очень испугался. Наткнувшись на заброшенный сарай, Фредди спрятался в нем и уснул. А мне-то казалось, что наши отношения сдвинулись с мертвой точки, что Фредди стал относиться ко мне чуточку лучше…
В его голосе слышалось столько боли, что у Джессики запершило в горле от сочувствия. Ей очень хотелось обнять и утешить Грея с такой же нежностью, как она утешала Фредди. Никогда еще отец и сын не казались ей такими похожими друг на друга и такими незащищенными. Пришлось напомнить себе, что Грею вовсе не нужны ее ласка и утешения.
– Так больше не может продолжаться, – мрачно заключил Грей. – Я надеялся, что Фредди стал привыкать ко мне, успокаиваться, но теперь… теперь я вижу, что вы нужны ему гораздо больше, чем я.
У Джессики защемило сердце от сострадания.
– Не забывайте, что он еще очень мал и к тому же не привык к мужчинам. Он рос в окружении женщин, а его мать…
– Его мать чуть ли не с самого его рождения внушала ему страх и ненависть ко мне, и я своим поведением ничуть не исправил положение, не так ли? Я так панически боялся подавить его своей любовью, что старался сдерживаться, надеясь, что в конце концов он сам придет ко мне, но вместо этого…
– Мальчику нужно время, чтобы привыкнуть к вам, – вмешалась Джессика, пытаясь его успокоить.
– Неужели? – Грей невесело усмехнулся. – По-моему, мы оба знаем, что это не так. Я не могу вытравить то, что внушила ему мать. Фредди никогда по-настоящему не… – Он умолк, не договорив, и покачал головой.
– Вы ошибаетесь, – мягко сказала Джессика, – я думаю, что он уже вас любит, только он слишком мал и к тому же растерян. Не забывайте также, ведь он думает, что вы его не любите.
– Я его не люблю? – переспросил Грей. – Господи, да конечно же люблю, ведь он мой сын!