Цезарь: Крещение кровью
Шрифт:
Чудовищным усилием он оторвался от Рамова, но... До поверхности было далеко. Но это еще не смерть. Думай, Шурик, думай, подгонял он себя. Если хочешь жить — вы-живешь, если помрешь — значит, плохо жить хотел. Стоп. Мостки проложены по бывшей тропинке, здесь не очень глубоко. Опорные столбы мостков должны быть во что-то вбиты, настил держится не на плаву. Здесь есть дно, причем на глубине не больше четырех метров. Вязкое, илистое, но дно.
Перед зажмуренными глазами плыли разноцветные круги от недостатка кислорода. Он тянулся изо всех сил, но столба не было; в голову огненным шаром ударила мысль: а вдруг он не в том направлении тянется? Вдруг он в стороне от мостков? А погружение ускорялось... В отчаянии он резко дернулся, рука ушла в сторону, и — о чудо! — пальцы коснулись дерева! Вот столб! Совсем близко, рядом с его головой. Он легко подтянулся, обхватил столб руками и ногами.
Подъем давался с невероятным трудом, руки и ноги соскальзывали с подгнившей поверхности гладкого столба. Нащупав ступней маленькое углубление, Саша покрепче зажал столб ногами. Мускулатура у него хорошо развита, ноги выбросят его на поверхность, как пружины, преодолев затягивающую силу болота. Готовясь к прыжку, он невольно приоткрыл рот, наружу вырвался маленький пузырек воздуха, а вместо него в легкие влетели брызги болотной гнили. Судорожно дернувшись, он бессознательно закашлялся, ноги сорвались с опоры... Пытаясь перебороть кашель, он зажмурился, ладонью зажал рот, но в легких осталось слишком мало воздуха... В его распоряжении были секунды; он, ломая ногти и сдирая кожу с ладоней, пытался хоть на сантиметр подняться вверх по столбу. Инстинктивно вдохнул, грудь будто разорвали и засыпали песком. Теряя сознание, он упорно лез вверх, но пальцам не за что было зацепиться. Он неудержимо соскальзывал вниз...
...Прыгнув вперед, Михаил грудью упал на мостки. Больно, конечно, но терпеть можно. Ноги окунулись в болото по колено, мостки заходили ходуном. Главное, чтобы настил совсем не развалился.
Яковлев на другой стороне обвязал веревку вокруг талии, отошел на три шага от края, разбежался и прыгнул «рыбкой»,
Разбитые, расщепленные доски, провал в мостках и пузырящаяся от дождя поверхность болота. И ни одной живой души вокруг... Соколов попятился:
— О Господи, — бормотал он. — Нет, только не это...
— Смотри! — крикнул Яковлев.
Вспышка молнии осветила «обезглавленный» опорный столб и сползающие по нему скрюченные пальцы... Со
Всем немного не хватило руке, тянувшейся из болота, чтобы достать до верхнего среза столба... И только кровавые борозды оставались там, где сползати латыш.
— Держись за мостки! — крикнул Соколов.
— А если это Рамов?
— Потом разберемся!
Он нырнул; болото глухо чавкнуло, приняв еще одно тело. Вслепую, на ощупь Михаил искал виденную им руку, суетливо, судорожно разбивал грязную воду руками и ногами. Вот, что это? Кажется, запястье. Он протянул вторую руку, наткнулся на слабеющие пальцы, все-таки ухватившиеся за него. Ногой дернул за веревку... Готово. Яковлев не жалуется на отсутствие силы, он сумеет их вытащить.
Черного, будто слепленного из болотной грязи Матвеева можно было узнать только по габаритам и длинным волосам. Соколов успел в последний момент — Матвеев еле трепыхался. Они выволокли его на мостки, затем Яковлев помог вылезти Михаилу.
— Жив? — спросил Соколов.
Ответом был приступ судорожного кашля у Матвеева. Сашка корчился на мостках, как в эпилептическом припадке, изо рта потекла черная с кровью слюна, его сотрясала рвота. Они положили его на бок и поддержи ваш, чтобы не свалился еще раз.
— Все это хорошо, — глубокомысленно заметил Яковлев, — но как мы его на берег будем переправлять? Мостки с одной стороны разобраны, с другой — поломаны. Мы, считай, на острове.
— Ерунда. Минут через десять ВДВ насторожится.
— Он в деревню пошел.
— Значит, кончится дождь — сами вернем мостки на место.
Сашка приходил в себя. Рвота утихла, он уселся, стирая окровавленными трясущимися руками грязь с лица, но перемазался еще сильнее. Потом догадался просто подставить лицо струям нестихавшего дождя. Не говоря ни слова, Михаил и Валера уселись по обе стороны от спасенного.
Они ждали, пока кончится дождь.