Чабан с Хан-Тенгри
Шрифт:
Увидев Темирболота, Сагындык весело крикнул:
— Э, Темиш, ты уже здесь! Помоги мне, а то козел очень тяжелый!
Темирболот невесело посмотрел на него и не торопясь пошел навстречу.
— Я здесь был еще до того, как вы убили козла, — вяло проговорил он.
— Раньше меня? — Сагындык, выпустив козла, хлопнул
— Совсем это не так, дядя!
— Ну, а как же?
— Я вас выслеживал, хотел в руку вам попасть.
— И что это ты говоришь? — Сагындык от неожиданности сел, сам того не заметив, на убитого им козла. Он, побледнев, смотрел на Темирболота.
— Правда, дядя!.. Счастье ваше… если бы не выстрелили, если бы не крикнули, то я мог бы в вас выстрелить. — Темирболот говорил с трудом, стоя перед Сагындыком с виновато опущенной головой. Сагындык, страшно разозлившись, не заметил ни бледности, ни смущения Темирболота.
Дней шесть назад Сагындык заколол молодого барашка и пригласил в гости соседей. Всем было очень весело. Аксаамай, смеясь, сказала: «Я всегда буду слушать Сагындыка, а Сагындык — меня. А если он поступит когда-нибудь наперекор мне, я попрошу Темиша, чтобы он его где-нибудь пристрелил!»
Сагындык вспомнил сейчас слова жены.
«Вот до чего доходит коварство женщины!.. — мелькнуло у него в голове. — Значит, она сумела восстановить против меня этого мальчика, который всегда так меня любил. Как это могло получиться? Может, она влюбилась в молодого джигита и я ей больше не нужен?»
Сагындык вскочил, рванул ворот рубашки и не помня себя закричал:
— На, стреляй! Потом отнеси мою окровавленную рубашку Аксаамай. Обрадуй ее!
Темирболот с удивлением смотрел на своего друга. Кровь отхлынула от всегда такого розового лица Сагындыка, и оно стало мертвенно-бледным.
— Дядя! Да что с вами, дядя?
— Не смей меня так называть! Стреляй!
— Да что вы говорите, подумайте только!
— Нечего рассуждать! Если стал я вам всем таким ненавистным — стреляй! — Сагындык свирепел все больше, ноздри его раздувались, по щекам струился пот.
Темирболот, вытаращив глаза от страха, не понимал, почему так рассердился Сагындык.
Молодой джигит немного отступил назад и сказал:
— Да ведь я не знал, что это вы.
— Что? — крикнул Сагындык, совсем сбитый с толку.
— Дядя, я вас не узнал, вы так обвязались полынью. Я думал, что это враг, нарушитель границы… Непрошеный гость… — Темирболот, опустив глаза, тихо докончил: — Не рассмотрел, что это вы, и чуть из-за глупости не ранил вас… Я хотел стрелять в правую руку… Прыгнуть, как барс…
Сагындык молча сел на камень, вынул платок и долго вытирал пот.
— Тащи это! — сказал он, вставая и показывая на козла, а сам быстро побежал вниз по склону.
Когда Темирболот с тушей был у подножия горы, Сагындык подвел джигиту его
— Садись! — распорядился он.
Темирболот послушно сел верхом.
Сагындык перекинул убитого козла через седло.
— Вези домой и разделай, — распоряжался Сагындык, будто ничего не случилось. — Свари мясо, чтобы хватило на четыре семьи. Оставшееся тоже раздели на четыре части. Отару я пригоню сам.
— Ладно, — сказал Темирболот, понимая, что дальнейшие разговоры не нужны.
Сагындык долго смотрел вслед Темирболоту.
«Эх, эта горячность моя бестолковая, — размышлял он. — Дорогой мой Темиш, ну почему я не расспросил обо всем сразу? Вот так со мной бывает — не дослушаю до конца и начинаю бестолково горячиться. „Брось эту свою привычку“, — учит меня дорогая моя Аксаамай. И вот из-за своего глупого нрава сразу очернил и тебя, дорогая, и Темирболота. С этим покончено, дорогая Акиил, больше ничего подобного не повторится!»
Сагындык вскочил на коня и погнал отары к аилу.
«Хотя бы потрудился узнать, кто этот „непрошеный гость“, откуда он, — продолжал корить себя Темирболот, — хотя бы попытался рассмотреть его. Нет! Сразу же за винтовку! Из-за своей дурости человека чуть не ранил».
— Темиш, с тебя полагается тыралга! — крикнула Аксаамай, прервав раздумья Темирболота, и, вскочив на коня, помчалась к юрте Айкан.
Она доскакала до юрты раньше Темирболота и сказала выбежавшей Айкан:
— Только посмотри! Вот еще доказательство, что Темирболот стал настоящим джигитом.
— Напрасно хвалите меня, тетушка, козла пристрелил дядя Сагындык, — мрачно сказал Темирболот, подъезжая к юрте.
Слово «пристрелил» Темирболот произнес с трудом. Ему сразу вспомнились все подробности его неудачной охоты за «незваным гостем».
Аксаамай и Темирболот спешились.
— Эх ты, дурачок! — засмеялась Аксаамай, кончиком указательного пальца шутливо задевая Темирболота за нос. — Ну что случилось бы, если бы ты меня поддержал?! А еще считаешься джигитом! — Она потрепала Темирболота за уши. — Нет, дорогая Айкан, вряд ли выйдет человек из твоего сына — надо женить его на умной и хорошей девушке. Говорят, что хорошая жена помогает сделаться человеком!
— Правильно, дорогая моя Аксаамай! — сказала Айкан. — Если мне когда-нибудь удастся услышать такой же звонкий и веселый смех, как твой, от подруги Темирболота — я буду счастлива. А когда объявят мне, что мои дети построили коммунизм, — Айкан стащила с головы красный платок, — тогда я взберусь на вершину Хан-Тенгри, водружу там знамя вот из этого моего платка, гордо посмотрю на Луну, Венеру, Марс и стану считать себя матерью-героиней всего человечества!
Лицо Айкан, ее улыбка были в эти минуты необыкновенно красивы. Платок, переливаясь в лучах солнца, развевался по ветру. И Аксаамай и Темирболот увидели в ее глазах какой-то необычайный свет, и на минуту им обоим показалось, что Айкан стоит на вершине Хан-Тенгри, размахивая флагом…