Чабан с Хан-Тенгри
Шрифт:
— Быстрее, быстрее! Тут всего ничего!
— Еще, дядя Сагындык, еще! Отожмите дядю Эшима с дороги! — крикнул Темирболот, волнуясь за своего друга.
— Дядя Этим! Умереть мне на месте, если пожалею вашу пятку! — пригрозил, задыхаясь, Сагындык.
— Да ну тебя! — Эшим отскочил в сторону, не докосив полоски.
— Нельзя бросать работу неоконченной! — сказал Кенешбек.
На уставшего Эшима слова председателя не подействовали. Он краем майки вытирал пот с лица.
— Дядя Сергей, выжмите с поля агронома! — в один голос закричали
— О дорогой мой агроном, не подведи хоть ты меня! — шутя взмолился Кенешбек.
— А-ах, вот вы как! Ну тогда надо вспомнить молодость! — Сергей стал шире и быстрее размахивать косой, заметно нагоняя агронома.
— Эй-эй, беги с дороги! Еще ногу себе повредишь из-за трех метров скошенной травы! — громко крикнул Эшим, и агроном испуганно отбежал в сторону, тоже не закончив своего ряда..
— Эй, председатель, бригадир, агроном, приз достался вам! — крикнула Айымбийке с пригорка.
Вместе с другими женщинами она работала на сенокосе.
В тени пригорка уже собирались косари — близилось время обеда.
У киргизов существует обычай: если прохожий застает людей за работой, он обязательно должен им помочь в знак уважения к труженикам.
Утром, когда на сенокос приехали Аманов, агроном и бригадир, Айымбийке сказала им:
— Если приходит старей, его приглашают на пир; если молодой джигит — предлагают трудиться! Я вам очень советую — скосите вместе со всеми по полосе, чабаны высоко оценят ваше внимание к их работе!
Немного подумав, Кенешбек проговорил:
— Я согласен! Мы возьмем у чабанов косы, поможем! Но у меня условие: если тот, кто вызовется идти передо мною, бросит свой ряд нескошенным, он привезет сюда барашка и тут же его зарежет!
Все шумно одобрили предложение председателя.
— Ну кто рискнет? — спросил Кенешбек. — Кто не побоится, что я его догоню?
Колхозники утихли, ожидая, кто примет вызов.
— Я согласен идти впереди такого опытного косаря, как дядя Кенешбек, — вызвался Темирболот. — Проиграю — мне бабушка позволит взять черного барашка…
Во время обеда шло обсуждение этого шутливого спора.
— Приз достался вам! — хохоча, настаивала Айымбийке.
— Слушай, тетушка Айымбийке, — наконец крикнул Кенешбек. — Нечего битых добивать насмешками! Лучше пусть кто-нибудь из ребят сядет на моего коня и отправится к Атантаю, который пасет овец колхозников. Пусть привезет из стада по барашку с проигравшего. — Слова Кенешбека потонули в громком хохоте, огласившем окрестности.
Все принялись уничтожать жирную, густую лапшу.
Темирболот окончил еду первым.
— Товарищи, — сказал он, — я предлагаю каждому скосить по четыре ряда, а потом сразу отдыхать…
— Я согласна! — крикнула Лиза, вскочив с места.
— А я всегда заодно с ребятами, — проговорил ее отец, взял косу и зашагал вверх по откосу.
— Ай-ай, Темирболот-то хитер, — засмеялся Сагындык. — Хочет раньше всех вернуться с работы и съесть почки того барашка, что посулил председатель. —
Веселье и смех рождают вдохновение. Чабаны чувствовали себя отдохнувшими. Да и угоститься после тяжелого дня жирными барашками тоже не шутка!
— Эй, вы, послушайте! — крикнул Аманов вслед косарям, поднимавшимся на пригорок. — Ваш проигравший спор председатель обращается к вам с просьбой! Думаю, что каждый может выбрать: скосить пять рядов травы или заготовить семь стогов сена! Контролером я буду сам…
— Принимаю вызов! — крикнула Айымбийке, и тут же все хором закричали:
— Согласны!
— Ты, друг, — Аманов обратился к агроному, — выбери места для покоса. А ты, Эшим, оставайся здесь, последи, чтобы барашков пораньше разделали. Ужин должен быть готов вовремя. Усталые чабаны проголодаются да и пораньше захотят лечь. В котле пусть варятся все почки, все ножки, да положите туда побольше лапши! Все оставляю на твоей совести, Эшим, — он, улыбнувшись, зашагал к косарям.
Темирболот окончил свой пятый ряд, вытер пот с лица и с косою через плечо зашагал к юртам.
Сергей только начинал пятую полосу. Работал он с большим усердием, но было видно, что очень устал. Темирболоту стало жаль его, ведь отец Лизы был после Эреше самым старшим среди косарей.
Лиза уже закончила стоговать сено и неторопливо направилась к отцу с вилами в одной руке и с платком в другой.
— Нелегко тебе! — сказала она, подойдя поближе. — Если бы я умела косить! — добавила она с досадой. Ей было жаль, что она не может помочь выбивающемуся из сил отцу.
«Косить бы могла, чего-нибудь другого не сумела б, — подумал Сергей, остановившись передохнуть. — Был бы у тебя младший или старший брат вроде Темирболота — было бы другое дело!» Он чуть было не высказал этого вслух, но побоялся обидеть дочь.
Сергей снова поплевал на ладони и взялся за ручку косы, чтобы докончить свой ряд, но подошедший Темирболот осторожно отстранил его.
— Отец, вы идите отдохнуть! Я докошу сам, — и без дальнейших слов стал быстро косить траву.
Сергей не нашелся что сказать Темирболоту, но он был рад его сочувствию и в то же время доволен, что работа, так его утомившая, будет быстро закончена.
Сергей смотрел по-отцовски ласковым взглядом вслед Темирболоту, но долго глядеть не смог: глаза его заблестели, на ресницах показались слезы… Он чувствовал, что кто-то ласково прижался к его левому боку. Сергей покосился, не поворачивая головы. С какой-то особенной теплотой Лиза все крепче приникала к нему и долго не разжимала объятий.
Лиза обнимала отца, но думала в эти минуты о Темирболоте.
«Спасибо тебе, Темиш… Я так счастлива, что ты понял меня, когда я стояла в растерянности, не зная, как помочь отцу. За твою догадливость я готова отдать тебе мою жизнь!» — думала девушка. Ей казалось, что именно она, Лиза, придает особую силу этим крепким рукам, с каждым взмахом косы отбрасывающим огромные охапки свежей травы.