Чао, Феликс Вивас
Шрифт:
– Ты чё орёшь-то, мать? Заболела?
Тупея на глазах, пергидрольная подруга пробормотала:
– Он итальянец…
– Кто? – засомневалась Ресничка. – Да ладно! А ты чё?
– А я – как дура!
– Ну дык ты, мать, куда суёшься-то? Читать умеешь? Не видишь – Италия, написано. А нас Турляндия ждёт, олынклюзив!
Отдавшись ступору, пострадавшая отпускница ушла куда-то в мечты, как в небытие, откуда подала мрачный, почти утробный голос:
– Мне турки-то как-то не очень. Вот с итальянцем я бы, это самое, с таким удовольствием…
Глава 4.
Наклонившись к зеркалу на стене, умасливала губы красной помадой брюнетка тридцати восьми лет, следов которых никто из нас ни за что бы не обнаружил ни на её очерченном лице, ни в её полной достоинств фигуре с выдержанной привлекательностью возраста "в самом соку". Большие чёрные глаза с натуральными ресницами, как опахала; чёткая линия подбородка и естественные брови, заломленные роковым углом; немного впалые щёки и лёгкие скулы как признак хорошей породы – что ещё сказать о ней, чтобы объяснить, как она была прекрасна? Одета брюнетка была в тёмную, облегающую водолазку, а на руку был надет массивный серебряный браслет – простой, но стильный, ярко контрастирующий с загаром её кожи. ПОЛИНА! Как долго я ждал её появления в этом рассказе! Вспоминаю, и глаза сами собой закрываются от эстетического блаженства… Помню, в тот день её бёдра были обтянуты зауженной юбкой средней длины, а по бёдрам по-хозяйски шарили венозные мужицкие руки.
– Руки, пожалуйста, – возразила она тем рукам.
Претендент на тугие бёдра выходить вместе с ней, судя по всему, не торопился. На нём до сих пор были лишь мохнатые тапочки в виде собачьих мордашек, домашний халат, набекрень подпоясанный, да улыбка вожделения, гулявшая по сорокадвухлетнему лицу. Полина позволяла его претензиям быть, ибо они с ним были женаты, супруг состоял как-никак на высокой службе в региональной системе госзакупок и управления бюджетом, а происходило всё в спальне их загородного коттеджа на пятнадцать комнат и четыре санузла.
Полина, растерев помаду губами по губам, выпрямилась – готова.
– Поедем с твоим водителем, – пожелала она, – мой на больничный отпросился.
Супруг зарылся носом в её волосы, прижимаясь всё плотнее, а руку пропустил в разрез юбки:
– А зачем тебе вообще нужен водитель? Ты и сама умеешь: кнопка зажигания, рычаг переключения скоростей…
– Ну, хватит! – отряхнула с себя его руки Полина. Супруг повиновался, убрал шаловливые в карманы халата, но не отошёл – ему нравилась эта непокладистость жены. – Сегодня встреча по тендеру, не забыл? – напомнила Полина, цепляя серьги, кольца и часы. Среди украшений вдруг лёг ей на грудь необыкновенно красивый и дорогостоящий кулон.
Чиновник застегнул замок на цепочке кулона сзади:
– Ты всё переживаешь о своих мальчишках?
Полина ахнула и улыбнулась нежданному подарку. Она коснулась его с интересом, полюбовалась отражением, в которое вторглись и самодовольное лицо одарившего, и надоевшие обои, и неубранная постель на большой кровати, которую с ним давно уже было неприятно делить. Полина развернулась лицом к супругу, ногами попала в лодочки на шпильке, выросла выше супруга, чмокнула его в лобик, выскользнула из объятий и, проходя по комнате, подошла к низкому столику, на котором лежала её сумочка.
– Они
На словах о спине супруг принялся разминать лопатки и поясницу, точно у него защемило нерв:
– А что мне за это будет?
– Почёт и уважение.
– Ну-ну, – загундел Чиновник. – Не забывай, я работаю на госслужбе, и, если бы я заморачивался о такой ерунде, как почёт, мы бы жили с тобой в панельной "двушке", а ты, как честная жена, каждый день ездила бы на работу и ездила бы туда на маршрутке.
Полина обернулась на мужа:
– Ты будешь собираться?
– Любимая, – закапризничал он, – съезди без меня, а. На тебе визитку, поговори с ними от моего имени.
Он подал жене визитную карточку – Полина взяла её, осмотрела.
– У тебя новая должность? – удивилась она.
– Приятный сюрприз, не правда ли? – уселся Чиновник в мягкое кресло.
– И давно?
– Пару недель. Прости, что не обмыли.
И действительно, Полина была сильно удивлена, что такое событие прошло без её контроля, но, как и положено жене, которая держит мужа под властью своего авторитета, виду не показала, а убрала визитку в сумочку.
– А зачем нам тогда лобби по тендеру, если ты и сам всё можешь решить?
Чиновнику было приятно и важно признание жены. Возможно, он именно теперь почувствовал по-настоящему, что заступил на ответственный пост.
– Я-то могу, – забросил он ногу на ногу. – Но, знаешь, ты так ревностно просишь за них, что, будь я чуть более мнителен, я бы подумал, что один из них твой любовник.
Полина хмыкнула, будто он сказал нелепость, и достала из сумочки сигареты. Чиновник, как по команде, тут же поднялся с кресла и оказался рядом, чтобы помочь прикурить.
– Кто из них? – пошучивал он, пряча за смехом подлинный страх. – Герман? Только, умоляю, не говори, что Роман – моё сердце не выдержит, если я проиграл даже такому дилетанту.
– Глупостей не говори, – отбила Полина, не уточнив, однако, в чём именно состоит эта глупость: в том, что Роман, со слов мужа, дилетант, что у неё есть фаворит, или что у мужа есть сердце.
Чиновник щёлкнул у губ жены дорогой зажигалкой:
– Сколько раз просил тебя не курить дома…
Полина прикурила.
– Если уж берёшь водителя, – сдался Чиновник, – то заедь за Сергеем в школу. Хоть раз покажись там.
– М… – Полина помотала головой. – Ты знаешь, я не люблю этого. – Она подобрала сумочку и сделала к супругу шаг. – В душ не пойдёшь?
– А зачем? Я люблю твой запах. Особенно люблю его на своих руках. – Он многозначительно сверкнул на Полину глазами, но сшибся с её строгим взглядом и пообещал: – Перед сном – непременно.
Полина вложила в его пальцы и до середины недокуренную сигарету, быстро чмокнула в нос – так, чтобы он не успел ответить, и упорхнула вглубь коридоров, на ходу прощально салютуя. Пока она шла до двери, супруг стоял посередине комнаты с сигаретой в пальцах и думал о том, что в глубине души всё-таки рад не знать ответа на вопросы, которые его терзали.