Чаша отравы
Шрифт:
С той, которая стала его спутницей жизни, Кирилл познакомился сразу после возвращения, в июне девятнадцатого. Прогуливаясь в воскресенье по берегу Волги, он забрел на городской пляж и увидел загоравшую на покрывале одинокую девушку в стильном бикини, которая ему сразу очень понравилась — симпатичное лицо, отлично сложенная фигура... Слово за слово — и стали встречаться. А потом поженились.
Работала девушка в местной больнице медсестрой. На двоих получали они, конечно, немного. Маша вообще жалкие гроши, а Кириллу, хоть и регулярно перепадали, так сказать, «коррупционные» от зеков, но он обязан был львиную долю полученного «заносить наверх». Брат
Позавчера Маша сказала Кириллу, что ждет ребенка. С одной стороны это, безусловно, позитивная новость. Продолжение рода, как-никак. Но, с другой, понятно, что рождение детей в подавляющем большинстве случаев, если речь идет о российской провинции, — не что иное, как билет в нищету в один конец.
Жили молодые люди вместе с родителями Кирилла, в одной из двух комнат квартиры в старой кирпичной двухэтажке. Сами «предки» вскоре после частичного открытия границы улетели в Турцию — таксист и учительница откладывали целый год, чтобы более-менее отдохнуть десять дней. Вернуться должны в среду.
А недавно у Маши начались неприятности на работе. Неожиданно для себя она «прославилась» на всю страну. Только известность эта оказалась не очень-то приятной.
В ковидном отделении всех облачали в непроницаемый противоинфекционный костюм-скафандр. В жару — кондиционеров в этой захолустной больнице, конечно, не было и в помине — работать было просто невыносимо. И Маша решилась на небольшой «лайфхак» — надела под «скафандр» то самое бикини. Правда, не учла, что костюм просвечивает — да и вообще не придавала таким мелочам особого значения. Кто-то из пациентов снял ее, выложил в социальные сети — и пошла волна. Подхватили СМИ.
А потом стали раздаваться ханжеские голоса «статусных» комментаторов. Особенно активен был депутат Госдумы, бывший главный эпидемиолог Вакарчук. Мол, это недопустимо, надо соблюдать дресс-код. Сам он такие комментарии предпочитал давать по телефону, сидя в комфортабельной пятикомнатной квартире в центре Москвы или нежась у бассейна на своей загородной вилле в подмосковной Николиной Горе.
Болезненно отреагировало и руководство. Как в лице облминздрава, так и в лице местных властей и больничного начальства. На моральные принципы чиновным фигурам было, конечно, наплевать, но они усмотрели в этом некий искусный с пиаровской точки зрения демарш — публичный намек на то, что сотрудники «на переднем крае», борясь с ковидом, вынуждены трудиться в совершенно невыносимых условиях. А сами чиновники, выходит, не обеспечивают людей должными средствами защиты, не прилагают усилий к тому, чтобы поддерживать в помещениях нормальный температурный режим.
И началась травля «сверху». Изощренная и ожесточенная. Травля начальства в отношении рядового беззащитного человека. И это в городе, где новую работу найти очень и очень сложно.
Подробностей мужу Маша, по жизни, в общем-то, небоевой, тихий и скромный человек, не говорила — лишь в общих словах обмолвилась, что ею «недовольны». Кирилл особого значения этому не придал — своих забот по службе хватало...
Прапорщик вернулся домой после смены, открыл ключом дверь.
В квартире было тихо. Только полосатый кот Васька как-то испуганно кинулся Кириллу прямо в ноги, странно, возбужденно мяукая.
Молодой человек скинул ботинки и поспешно прошел в комнату.
На двуспальной кровати неподвижно лежала его Маша. В том самом бикини,
Рука жены прикрывала номер одной из «желтушных» газетенок, повернутый статьей, которая рассказывала про этот «забавный» казус с «нарушением дресс-кода». Статью иллюстрировало, разумеется, то самое изображение. И там же был небольшой портретик депутата Вакарчука с его брюзгливым комментарием.
А на столике у кровати были разбросаны пустые упаковки из-под таблеток.
Аудитория была настроена в целом настороженно, а многие — откровенно враждебно. Не как вчера. Чтобы убедить людей, нужно время.
Президент говорил не по бумажке, стараясь находить нужные слова.
— Самое страшное в жизни — это предательство. Я не хочу вас упрекнуть, что вы кого-то предали. Потому что я хорошо знаю, что происходит...
Он попросил поставить перехваченную запись разговора организаторов «общественного мнения» — собеседники обсуждали, как нужно сразу же «заряжать» толпу, чтобы люди начали кричать «пошел вон». «Главное, чтобы народ поддержал, не морозился, не боялся. Всех не уволят» — говорил один из кукловодов.
— Никогда вы от меня не дождетесь, чтобы я под давлением что-то сделал...
Робости перед толпой не было. Глава государства заранее знал, как его встретят, — о чем и свидетельствовала эта припасенная запись.
Уже можно обобщать наблюдения. Он был в курсе, сколько в сопоставимых ценах получают вот такие же рабочие в соседних странах. Там, где сохранилась промышленность, разумеется. И с учетом всех факторов, в том числе сырьевых и дотационных подпиток — на востоке и западе соответственно — можно было, оглядываясь на пройденный путь, сказать, что правительство сохранило экономику и ее суверенитет, не превратило ее в бессильный придаток глобального капитала, обеспечило достойный уровень жизни всего народа. Без деления на «господ» и «простолюдинов». Насколько это возможно. В любом случае, в Беларуси нет такого, чтобы рабочие вкалывают за гроши, а владелец завода покупает элитные яхты. Основные предприятия не приватизированы и работают на нужды всего общества.
И, получается, эти рабочие, пусть не все, но многие, хотят пойти по пути Польши сорокалетней давности. На Гданьской судоверфи они тогда выступили — разумеется, под влиянием Запада, с его организационной, информационной, морально-религиозной и методической поддержкой — против коммунистов. В конечном итоге, уже на общей волне отказа от социалистических завоеваний, социализм в Польше к концу восьмидесятых пал. А вместе с ним ушла в небытие и судостроительная отрасль.
Как политик, как специалист по истории, Лукашенко всё это прекрасно помнил. Он видел ролик, как того же Николае Чаушеску, когда он пытался выступить перед народом, «облаяли» из толпы. И митинг, первоначально организованный в его поддержку, стал элементом спецоперации по шельмованию и свержению президента. Тут тоже, очевидно, применяются элементы и польского, и румынского, и чешского, и югославского, и украинского сценариев. Бархатных и не очень. Комбинация всего того, что вошло в арсенал западных спецслужб за все эти десятилетия. Змагары его уже успели глумливо окрестить «Лукашеску» — со всей очевидностью, намекая на тот самый неизбежный исход. Как известно, румынского лидера и его жену расстреляли сразу же после «суда» с заранее вынесенным приговором.