Частная Академия. Осколки
Шрифт:
— Я думаю, это самые дорогие половые тряпки в нашей академии, — довольно ухмыляется Юлька. — Гляди!
И точно: как по команде все пятеро накидывают свою разрезанную одежду на швабры и неумело начинают мыть пол, Янка своей блузкой протирает столы…
— Охренеть, а? Это из-за тебя их так опустили? — спрашивает Шелест. — Зато вся ваша кафедра теперь сверкает. Приятно, наверное, будет там заниматься.
Глава 9
Юлька уже раз четвертый просматривает ролик, и это только при
— Не знала, что ты такая злорадная, — не выдерживаю, глядя на довольную улыбку Шелест. — Может, хватит, а?
— Типа они не заслужили, да? — удивляется Юлька и машет перед моим носом мобильником. — Ты забыла, что Янка сделала на вписке? А Лариска эта?! Ты почти весь семестр не с нами была, вот и не знаешь, какая она сука!
— Знаю. — У меня нет никакого морального права спорить с Юлькой, но и танцевать на их прилюдном унижении тоже гадко. — Как бы хуже теперь не стало.
— Для кого? Для нас? — спрашивает Юлька и снова «ныряет» в мобильный. — В чатах пишут, что Темный из-за тебя их наказал. И якобы Лариса больше не куратор перваков. Но тогда кто? Кого поставит? Кстати, в столовку пойдешь?
— Есть не хочу пока, дел много. Не знаю, Юль… По мне, так надо уничтожить эту порочную систему! Не надо никаких кураторов, надо просто…
— Отпустить нас всех на волю? — фыркает соседка. — Мечты, мечты… Катька, кстати, заходила утром, когда ты спала, и в столовке ко мне приставала.
— Что ей нужно? — Морщусь, вспоминая наш неприятный разговор вчера. — Я не знаю, зачем всех собирает Баев. И я… наверное, я не пойду.
— Серьезно? Это не очень хорошая идея, Мира! Все и так от тебя шарахаются, потому что ты… не со всеми, так скажу. А если еще и не придешь? Светка вообще не завтракала, психует и антидепрессанты жрет, говорят. Пацаны тоже на нервяке, у Шмелева факультатив в час, так он не пойдет на него, к Эдику предки приехали в город, так он сидит и ждет, а ты чего?!
От Юлькиной отповеди становится стыдно. И правда, чего я о себе возомнила? В конце концов, мои разборки с Баевым касаются только нас с ним, нечего его еще больше злить. И все же оттягиваю по возможности встречу с однокурсниками и Артемом. Лишь за пару минут до назначенного часа выхожу из комнаты, где вижу своего «приятеля-телохранителя». Спускаюсь на первый этаж, где располагается рекреация — что-то типа общей гостиной с двумя креслами, диванчиком и столом, на котором стоит стационарный комп, и стеллажом с разными учебниками.
Я захожу последней — наши все в сборе. Со мной — ровно десять человек. Именно столько дотационщиков взяли на первый курс. В таком полном составе я всех видела… да-да, на той самой вписке Стэна Шумского, после которой моя жизнь так круто изменилась.
— А чего никто не сидит? — Осматриваю нашу компанию. Шестеро девчонок и четверо парней. Мне никто не отвечает, кто-то хмуро качает головой, кто-то пожимает плечами. Наконец, Ларченко выдает:
— Ну хочешь, посиди! А мы тут постоим. Мира, могла бы ты узнать для нас всех, чего ему от нас на…
Она осекается и бледнеет. Мне не нужно оглядываться, чтобы понимать: Артем здесь. Чувствую, что
— Привет! — нервно кивает мне за спину Федька Чернышев.
И я все же оборачиваюсь.
Артем Баев. Темный. Хозяин академии.
Это не тот парень, к которому я привыкла в последние свои недели в пентхаусе. И он совсем не похож на того, кто пришел вчера ко мне в комнату. С тем человеком еще можно было договориться или высказать обиду, а сейчас Баев подавляет одним своим присутствием. Его тяжелый взгляд заставляет опустить голову и не смотреть на него. Как будто я вернулась на несколько месяцев назад, на ту проклятую вписку, когда мне было безумно страшно находиться с ним рядом. Но я все равно выбрала его.
— Всем привет! — нежным, почти хрустальным голосом произносит Инга Ульссон. Она стоит за спиной Баева, вся такая изысканная, тоненькая. Ни разу не видела ее в чем-то бесформенном, только изящная классика. Вот и сейчас — ярко-красное пальто, черные сапоги на шпильке. Снисходительная улыбка на идеально накрашенных тонких губах — Ульссон не признает никаких уколов.
Они с Артемом выглядят как люди из другого мира. Не просто красивые, ухоженные и в очень дорогой одежде. От них исходит аура могущества и бесконечной власти. И эти двое «стоят» намного больше, чем мы вдесятером.
— Здрасти, — выдает Шмелев; он самый высокий и спортивный из наших ребят, но и он, кажется, встревожен. За ним кто-то звонко, кто-то едва слышно выдают свои «привет».
Артем слегка кивает, ни на кого не смотрит, проходит вперед и садится на диван, Инга тут же оказывается рядом с ним, но остается стоять. Как и все мы.
Но Баева это не смущает, он будто этого и не замечает.
— Касаткина больше не ваш куратор, — без предисловий сообщает Артем. — Я нашел вам ту, кто лучше справится с этими обязанностями. С этого момента по всем вопросам обращайтесь к Инге.
Мы ошеломленно переглядываемся. Ульссон! Признанная королева академии будет куратором перваков? С чего вдруг такая честь нам? Инга улыбается, но улыбка у нее какая-то беспокойная. До меня не сразу доходит — ей очень некомфортно с нами.
— Ну а если она будет плохо справляться со своими обязанностями, то можете обращаться прямо ко мне, — продолжает Баев. — Не стесняйтесь, ребята. У вас тоже есть права.
Из груди вырывается нервный смешок. И не только у меня — хмыкает Федька Чернышев, но демонстративно поворачивает лицо к Шмелеву. А вот Ларченко, наоборот, хлопает в ладоши.
— Какие-то проблемы? — негромко спрашивает Артем, и все вокруг затихают. — Может, кому-то не нравится система кураторства, которая существует в академии?
Тишина.
Баев медленно обводит нас взглядом, задерживается на мне. Ждет, что я скажу.
Да пожалуйста!
— Мне! — решительно произношу я. — Мне она не нравится.
Ульссон закатывает глаза под потолок, мол, я сморозила чушь. Все парни, кроме Эдика, несмело кивают, но молчат. Девчонки… Шелест созерцает носки своих кроссовок, еще две мотают головой, а Ларченко и Света явно хотят что-то сказать, но не решаются.