Частная жизнь парламентского деятеля
Шрифт:
— Это невозможно, невозможно!
— Да, кажется невозможным,— сказала Сусанеа,— а между тем это так, и только теперь я начинаю понимать всю глубину несчастия. Видите, он все потерял; бросил, вышвырнул за борт. Он утопающий, мы обломки… И зачем все это, для кого? Можете вы это понять?
Монде неодобрительно покачал головой,— он сделал тоже движение летом, слушая признания Мишеля.
— A дети? — спросил Монде.
— Он так спокойно поцеловал их на прощанье, точно уезжал дня на три.
— Бедняжки!
Монде начал ходить по комнате, стараясь придумать что-либо, но безуспешно.
— Неужели ничего нельзя сделать? — сказал он.
— Что же было бы возможно?
— Вернуть его.
Сусанна сделала энергический, отрицательный жест.
— Почему же нет? — спросил Монде.— Непоправимаго пока еще ничего
— Но раз он уехал, значит, я сама хотела, чтобы он уехал. Я первая заговорила с ним о разводе. Он отказывался, предвидел все несчастия… и если он согласился, то только потому, что я из всех сил этого требовала.
— A между тем, теперь вы сами жалеете.
— Я ни в чем не раскаиваюсь!
— Не говорите этого. Вы действовали в порыве страсти.
— Страсти? Нет, это годится разве для него.
— Ну, под влиянием вспышки — гнева, обиды… Но теперь, вы видите, как опустел ваш дом, осиротели дети, знаете, что Мишеля терзает пресса и вся будущность его погибла, и говорите себе, что все лучше такого падения… Он, конечно, тоже понимает это!
— Без сомнения! Мишель все понимает, он так умен! Только он уже не в силах управлять своими действиями, он слеп, он сам не знает, куда идет. О, Боже мой, не нужно ужь слишком презирать его, он сделал все, что мог, боролся, я это видела; но он побежден, вот и все. Что-же вы можете сделать тут? Мишель ушел, когда мы плакали…
— Где он?
— В Grand-H^otel’е.
— Ну, я с ним увижусь и скажу ему то, что друг может сказать. Если у него осталась хоть капля здраваго смысла, хотя атом воли, я возвращу его к вам.
Сусанна колебалась с мгновение, но ея гордость сдалась.
— Поезжайте,— сказала она,— хотя я и не надеюсь.
В Grand-H^otel’е, Монде думал, что он никогда не доберется до Мишеля. Тесье никого не велел принимать, В ту минуту, когда Жак уже отчаявался в успехе, он увидел Тесье, который тоже заметил его и подбежал к нему.
— Ты, мой друг, меня не покидаешь! Пойдем, пойдем, поговорим.
И он отвел его в небольшое помещение, состоявшее из спальной и залы во втором этаже; тут было банально, пусто, не виделось ни бумаг, ни книг. Несколько газет только и напоминали о былой деятельности Тесье.
— Что ты сделал, несчастный,— сказал Монде.
— Разве и ты, как все другие, бросишь в меня камнем? — ответил Мишель и прибавил, смяв лежавпгия на столе газеты: — Осудишь, вот как эти листки, которые теперь разрывают меня на части.
— Нет, конечно, не так как они, потому что я тебя порицаю и жалею одинаково сильно. Мне даже кажется, жалею больше, чем осуждаю. Да, ты поступал дурно и не будешь счастлив. Такой человек, как ты, не может быть счастлив, делая зло. Ты даром, совершенно даром испортил себе жизнь. Слушай: непоправимаго еще ничего нет; ты можешь вернуться домой и скандал затихнет.
— Разсчитывай,— заметил Мишель с ироническим смехом,— при том-же это и невозможно,— добавид он.— Если я вернусь в дом, моя жена уедет оттуда.
— Нет, мой друг, я сейчас был у нея. Сусанна мне разсказала все; теперь она видит то, чего не видала прежде. Она примет тебя, простит. Твоя жизнь пойдет совершенно так, точно ты не прерывал ее.
— И ты нарочно ехал из Аннеси,— перебил его Мишель,— чтобы сказать мне это?
Замечание Тесье смутило Жака.
— Впрочем, ты прав,— прибавил Тесье,— все бы в моей жизни пошло так, точно я не нарушад ея течения. Но этого-то я именно и не хочу. Я до конца боролся, сама Сусанна виновата в моем поражении. Тем хуже для нея! Я не отступаю, зачем? начинать все съизнова. Нет, то, что совершилось, непоправимо, судьба распоряжается мной.
— О, судьба! Когда на человеке лежат обязанности, в роде твоих, нечего говорить о судьбе.
Этот разговор начал раздражать Мишеля.
— Обязанности? — заговорил он энергично,— не будем толковать о них, мой милый! Я их не знаю больше, уничтожил старыя и создал себе новыя. Ты так разсуждаешь, точно я спокойно могу слушать тебя? Ты по прежнему мне друг, Монде? Ну, так я тебя попрошу, оставим все это и пойдем завтракать.
Он отворил дверь, знаком приглашая Монде пройти в столовую; в эту минуту ему подали визитныя карточки де-Торна и монсиньора Русселя.
— Я-же никого не принимаю,— крикнул он, и взяв Монде за руку, сказал почти угрожающим тоном:— я не хочу, чтобы мне надоедали.
IX.
;;
;Сусанна к Монде.;
“Благодарю
“Быстро положив девочку в кроватку, я убежала, чтобы тоже не расплакаться. Эти милыя создания трогают меня невыразимо. Я с мукой спрашивала себя, как-то теперь сложится их жизнь, ведь, кроме меня, у них не осталось никого. Когда я раздумываю о будущности их, я раскаяваюсь в том, что сделала, и чувствую, что относительно их не исполнила своего долга. Им в жертву я должна была принести все, все вынести, чтобы только оне были счастливы, я мало думаю о них, слишком о себе самой. Но теперь ужь поздно… Впрочем, не столько из-за них иногда я сожалею о моем решении. Если бы вы знали, что за ужасная вещь бракоразводный процесс; если бы вы знали, сколько мучений приходится терпеть, сколько мелких унижений! С страшному стыду и горю, который испытывает покинутая жена, присоединяются еще все эти мелкия муки! Если бы вы знали, как больно, когда посторонние люди, поверенные, адвокаты, судьи, вторгаются в вашу интимную жизнь, роются в ваших тайнах, оскорбляют самыя воспоминания. Мне было страшно трудно заставить моего адвоката Д. понять, каково наше действительное положение; а он еще считается ловвим специалистом в этих делах. У него следующая точка зрения: нужно, чтобы из этого процесса вы ввнесли все выгоды, которыя вам только может дать закон, т. е., чтобы дети остались при вас и вы от мужа получали хорошее содержание. Он никак не хотел понять, что эти два вопроса уже заранее решены между нами, что я не хочу пенсии (ведь наследство, четыре года тому назад полученное мною от тетки, вполне обезпечивает нас с детьми) и что Мишель не потребует от меня Анни и Лауренции; вместе со мной он жертвует и ими своей слепой страсти; не могла я втолковать поверенному и того, что все постановления суда ни на иоту не изменят решеннаго нами. Д. непременно хочет добиться какой нибудь лишней уступки. По его мнению, процесс это род поединка: если возможно нужно убить противника, или хоть ранить его. Нет сил переубедить моего адвоката! Он очень хитер и, во что бы то ни стало, непременно хотел разузнать тайны Мишеля; благодаря, знаете, той отвратительной статье, единственной близкой в истине, он может быть и мог бы добраться до правды… Мне было очень трудно не попасться, когда он лукаво допрашивал меня. Зачем этот человек старается узнать больше, чем хотят ему сказать? Конечно, впрочем, ему было бы выгодно усилить еще больше скандал, чтобы составить себе громкую рекламу, уничтожив в прах общественнаго деятеля, упавшаго с большой высоты очень низко. Но этого не будет.