Частный детектив. Выпуск 5
Шрифт:
Даннет спросил тихо, почти печально:
— Хотите проверить наличие алкоголя в крови?
— Вот именно! Всего–то один анализ…
— И на этом закончится путь суперзвезды гонок Гран—При?
— Да, на этом закончится!
Для человека, имевшего все основания полагать, что сто карьера профессионала закончена, Харлоу, сидевший в больничном коридоре, выглядел слишком спокойным и невозмутимым. Даже покуривал сигарету. Задумчивым взором поглядывая на дверь в дальнем конце коридора.
За этой дверью, всем своим
— Не может быть! — сказал Макелпайн. — Не может этого быть! Исключено!
— Исключено или нет — я только констатирую факт. Мой опытнейший коллега проверил дважды. Алкоголя в крови не больше, чем у человека, который всю жизнь был заядлым трезвенником.
Макелпайн покачал головой.
— Не может этого быть. Послушайте, профессор, у меня есть доказательства.
— Для нас, врачей, нет ничего невозможного. Скорость усвоения алкоголя у различных людей разная. Вы даже не поверите мне, если я скажу, насколько она различна. И у такого молодого и явно здорового парня, как ваш друг…
— Но глаза!.. Вы видели его глаза? Мутные, налитые кровью…
— Ну, на это могло быть полдюжины различных причин…
— А расстройство зрения?
— Глаза у него нормальные. Насколько хорошо он видит, сказать пока трудно. Иногда глаза сами по себе совершенно здоровы, но поврежден зрительный нерв. — Доктор поднялся. — Я бы сделал целую серию проб. Но, к сожалению, не могу, ждут в операционной. Может быть, молодой человек зайдет сюда вечером, часиков в семь?
Макелпайн кивнул — обязательно зайдет, поблагодарил врача и вышел. Подойдя к Харлоу, взглянул на сигарету, которую тот держал в руке, — ни малейшего намека на дрожь. Оба молча вышли из больницы, сели в машину шефа и поехали обратно по дороге в Монцу.
Харлоу первый нарушил тягостную паузу:
— Не считаете ли, — начал он кротким голосом, — что мне, как лицу заинтересованному, полагалось бы знать, что сказал врач?
— Пока ничего, — отрывисто бросил Макелпайн. — Хочет провести серию проб. Первая — сегодня вечером, в семь часов.
— Думаю, вряд ли это нужно, — все тем же голосом возразил Джонни.
Макелпайн вопросительно посмотрел на него.
— Как это понимать?
— В полумиле отсюда небольшая закусочная. Остановите, пожалуйста, там. Нам нужно кое о чем поговорить…
В семь вечера (то есть когда Харлоу должен был находиться в больнице) Даннет сидел в номере у Макелпайна. Оба выглядели, как на похоронах.
Даннет сокрушался:
— О, Боже мой, Джеймс! Неужели он вам так и сказал?
— Именно так и сказал… Нечего, мол, играть в прятки. Нервы сдали, карьера окончена… Один Бог знает, сколько мужества понадобилось парню, чтобы сообщить все это.
— А как насчет виски?
Макелпайн отхлебнул из своего
— А насчет виски… Говорит, что терпеть не может это чертово зелье и благодарен, что есть причина никогда не дотрагиваться до него.
Теперь настала очередь Даннета приложиться к своему бокалу.
— И что же теперь с ним будет, с нашим бедолагой? Только не подумайте, Джеймс, я прекрасно понимаю, чего это вам стоит. Вы теряете лучшего гонщика… Но сейчас меня больше беспокоит Джонни.
— Меня тоже. Но что делать? Что делать?!
А человек, послуживший причиной всех этих переживаний, проявлял удивительную невозмутимость. Если учесть, что команда из–за него потерпела сокрушительнейшее поражение в истории автогонок, то Джонни выглядел довольно бодро. Завязывая перед зеркалом галстук, он даже насвистывал, иногда умолкая и улыбаясь какой–то своей затаенной мысли. Наконец он надел куртку, спустился в холл, заказал в баре стакан оранджа и сел за ближайший столик.
Не успел отпить и глотка, как в холл вошла Мэри и уселась рядом. Обеими руками она крепко сжала руку парня.
— Джонни! — прошептала она. — О, Джонни!
Харлоу печально взглянул на девушку.
Она продолжала:
— Папа мне только что все сказал… Что теперь нам делать Джонни?
— Нам?
Она помолчала, испытующе глядя на Харлоу, потом отвела взгляд.
— В один день потерять двух лучших друзей…
Глаза ее были сухи, но голос дрожал.
— Двух лучших друзей? Кого ты имеешь в виду?
— Я думала, что ты знаешь… У Генри неважно с сердцем. Он вынужден бросить работу.
— Генри? О, Боже! — Харлоу сжал ее руки. — Бедный старина Генри! Что же с ним теперь будет?
— Насчет его судьбы можно не беспокоиться! Папа устраивает его у себя в Марселе.
— Ну, в таком случае, это, пожалуй, к лучшему. Генри уже тяжеловато справляться с такой нагрузкой, какую приходится нести здесь.
Несколько секунд Харлоу сидел погруженный в глубокую задумчивость, потом сказал:
— Знаешь, Мэри, я ведь тебя люблю. Ты должна знать. Но… Минутку! Сейчас вернусь.
Харлоу поднялся к боссу. Там оказался и Даннет, у которого был такой вид, будто величайших усилий ему стоило не разразиться гневом. Макелпайн выглядел сильно расстроенным. Он то и дело тряс головой.
— Нет, нет и нет! Ни за что! Ни при каких обстоятельствах! Таких вещей не делают! Сегодня он бьет рекорды, а завтра тащит по тем же дорогам транспортировщик? Допустить такое — значит стать посмешищем в глазах всей Европы!
— Возможно, вы правы. — Голос Харлоу прозвучал без тени горечи. — Только неужели вы считаете меньшим позором, если бы люди узнали о действительной причине моего ухода, мистер Макелпайн?
— “Мистер Макелпайн! Мистер Макелпайн!” — обиделся тот. — Я по–прежнему для вас Джеймс, мой мальчик. И всегда был Джеймсом.