Частный детектив. Выпуск 5
Шрифт:
Слишком поздно.
Я замер, превратившись, если не в соляной столб, то во что–то наподобие. Все слова вылетели у меня из головы. Представляете: через всю комнату мелкими шажками шла абсолютно голая молоденькая красотка. Я вас не обманываю. Совершенно без ничего.
Единственным минусом было то, что она шла не ко мне, а от меня.
Автоматически я охнул. Наверное этот звук произвел на нее такое же впечатление, как боевой клич диких индейцев на мирных поселенцев прошлых столетий. Девушка замерла на месте точно так же, как и я, повернулась
У нее были волосы цвета шерри: коричневатого янтаря с огоньком внутри, они спускались кудрявой волной, закрывая половину ее лица, так что был виден один прекрасный зеленый глаз. Высокая, с потрясающей грудью, плоским животом и крутыми бедрами; ноги — стройные и длинные, как у танцовщицы. С такой я бы потанцевал…
Произнеся “о–о–о”, она повернулась и без особой спешки прошла к той самой двери, к которой и направлялась прежде, отворила ее довольно широко, так что я успел заметить кусочек стола, какие–то ширмы и кресло.
Войдя в комнату, девушка снова обернулась и закрыла дверь. Не захлопнула, а медленно прикрыла. Мне показалось, что она заулыбалась, но, возможно, я ошибаюсь.
Вот так состоялось мое появление у известного доктора Мордехая Питерса.
Но не она была доктором Питерсом. Он все время сидел в огромном мягком кресле, но надо быть круглым идиотом, чтобы в подобной обстановке обратить на него внимание.
Невысокий, с симпатичным розовощеким лицом, редеющими русыми волосами и довольно бесцветными широко расставленными глазами, скрытыми за большими очками в роговой оправе. На вид — около шестидесяти. Вокруг шеи у него был красный шелковый шарф, концы которого были засунуты за вязаный розовый джемпер, костюм дополняли желтые брюки и высокие лакированные сапоги для верховой езды. Наряд попугая. Килограммов 10–12 веса — лишние. Чем–то он смахивал на голливудского Санта—Клауса, побритого, но готового к рождественскому представлению.
В одной руке у него была бумага, во второй — карандаш. Он постучал карандашом по листочку и скомандовал:
— Раздевайтесь.
— Не хочу.
— Ох, послушайте. Разве моя секретарша не объяснила вам процедуру?
— Нет.
— Таково требование. Это необходимо.
— Для чего?
— Для психоанализа.
— Что вы собираетесь анализировать?
— Ох, прекратите это глупое препирательство! — он повысил голос.
— Я вовсе не псих, не волнуйтесь… Что за прелестное создание только что вышло отсюда?
— Мисс Планк? Какое вы имеете отношение к мисс Планк? В каком смысле она вас интересует?
— К чему это все?
Он издал какой–то странный звук носом:
— Снимите одежду и ложитесь на кушетку, и мы начнем.
— Нет. Понимаете… Видите ли…
— Очевидно, вы ничего не понимаете. Моя секретарша должна была вам объяснить. Это часть моей методики. Все мои пациенты должны полностью раздеться
— Зачем?
— Это поможет вам вместе с одеждой сбросить состояние подавленности.
— Мне — нет. Наоборот.
— Мне придется прекратить нашу встречу, мистер Чанг, если вы не желаете мне помочь. Вы не хотите исправиться?
— Я не болен, черт побери. И я не мистер Чанг.
— Вы не больны?
— Я абсолютно здоров.
— Невозможно. Все люди больны. Невоз…
Он помолчал.
— Что вы имеете в виду, говоря что вы не мистер Чанг?
— Кто он такой?
— Вы…
— Ничего подобного.
— А где же мистер Чанг?
— Откуда мне знать?
— Хм–м–м…
— Я приехал сюда вовсе не для анализов или психоанализа, как вы называете, мне такого не требуется. Я Шелл Скотт, частный детектив, я приехал сюда, чтобы поговорить с вами о смерти Чарли Вайта.
— Вы — Шелл Скотт! — сказал он.
Я взглянул на часы. Да, я приехал в точно назначенное время. Поэтому я спросил:
— Кто же еще?
Он внимательно осмотрел мои белые волосы, брови, уши, даже ноги; вообще–то все — самое обыкновенное.
— Кто еще? — повторил он растерянно и тут же добавил: — Раз вы пришли сюда не ради психоанализа… хм. Извините меня.
Он прошел по ковру в помещение, где находилась потрясающая голая девушка, и закрыл за собой дверь. Что за жизнь! Но через минуту он снова возвратился, сел на прежнее место и жестом пригласил меня сесть.
Я сел.
Потом он пробормотал:
— Извините, я ожидал вас в три часа.
— Я решил, что, поскольку нельзя опаздывать, постараюсь быть точным.
По–моему, он меня не понял.
— Вы хотели поговорить со мной о мистере Вайте?
— Да, он был одним из ваших пациентов, не так ли?
— Очень недолго. Практически мы даже не начали. Психоанализ, понимаете, требует нескольких лет.
— Это звучит, как старый фрейдовский…
— Нет! Ничего подобного! Мой метод совершенно другой, чем у Зигмунда Фрейда… Он противоположный, вот в чем секрет!
— В отношении Чарли…
— Понимаете, — продолжал он, не сбиваясь со своего курса, — на протяжении многих лет я был ортодоксом фрейдистского анализа. Вы об этом знали?
— Слышал краем уха, но…
— Лечил годами больных людей. Убедился, что их заболевания усиливались…
— О Чарли…
— Если фрейдистская методика давала отрицательный результат, значит надо применять противоположную методику. Правильно? Делать обратное тому, что делалось прежде, факт?
— Да, — ответил я, чтобы не молчать.
— Мне пришлось переделать каждое правило, закон, термин, срок и методику фрейдистского психоанализа. И мне это удалось!
— Так родилась “Питеризация мозгов”?
Он поморщился.
— Молодой человек, должен вам сказать, что это выражение мне не нравится. Его не я придумал. А газетчики. Правильное наименование моего научного открытия — Дйерфизм.