Частный детектив. Выпуск 5

Маклин Алистер

Он выжидательно посмотрел на меня.

— Фрейд — Дйерф, ясно?

— Ого. Как дерепанмодаз.

— Что? Что?

— Это “задом наперед”, сказанное задом наперед.

— Угу. В Дйерфизме нет таких смехотворных концепций, как “ид” или “эго”, зато имеется “ди” и “огэ”. И так далее. Понятно?

После этого последовала целая лекция, из которой явствовало, что все термины прежнего психоанализа следует читать наоборот. Не выдержав, я сказал:

— Доктор, до сегодняшнего дня я воображал, что фрейдистская философия, кроме того, что делает людей слабее, вместо того, чтобы делать

независимыми — самая идиотская вещь на свете; но теперь, когда вы мне объяснили сущность Дйерфизма, — я повысил голос и благосклонно заулыбался, — я совершенно уверен, что в Дйерфизме столько же смысла.

— Да, да, — закричал он, — теперь извлечение человечества от всех психических заболеваний в наших руках!

Страшно возбужденный, переполненный восхищением и любовью к собственной особе, Питерс поднялся с кресла и взбрыкнул.

Но тут открылась дверь, и на пороге появилась очаровательная девушка, мисс Планк, как ее назвал доктор. Она была полностью одета: белый вязаный костюм с красной отделкой, белые лодочки на высоченных каблуках, в которых ее ножки выглядели еще лучше. Потрясающая, ей–богу!

Это было мое мнение.

Но доктор Питерс рассматривал ее в трансе. Глаза у него полезли на лоб, рот раскрылся, он в полном смысле упал на спинку кресла.

Неожиданно до меня дошло: этот блудливый козел не получал полного удовольствия от своих клиентов, если они одеты.

Стоит ли удивляться, что он заставлял их раздеваться?

Кто мог все это придумать? Доктор Мордехай — маньяк.

Глава 5

Прелестная мисс Планк с минуту постояла в комнате, — должно быть, сводила с ума Питерса, если судить по тому, какой эффект она произвела на меня, — потом приблизилась к нам.

Она подарила мне широкую улыбку, затем сказала доктору:

— Благодарю вас, доктор. Я приеду, если, когда мне потребуется следующая встреча. Олл–райт?

— Олл–райт, — ответил он ей, точно воспроизведя ее интонацию. Видно было, что он все еще странно возбужден.

Потом она повернулась, чуть сощурилась и снова произнесла “у–у–у-у”.

Ребята, это неспроста. Означает нечто. Но что? Не успокоюсь, пока не выясню. Лекарство от сонливости. Что она мне сказала?

Мисс Планк покинула кабинет. Я повернулся к доктору и в сотый раз произнес:

— Доктор… в отношении Чарли?

— Э-э? Ах. Хм, да. Что вы хотели узнать?

— Что с ним было?

— Запущенный суицидальный комплекс, осложненный травматическим…

— Извините, доктор. Я человек простой и люблю изъясняться простым языком. Договорились? Меня не столько интересует диагноз, сколько его самочувствие. На что Чарли жаловался?

— Просто на депрессию, странные сны, которые можно назвать даже кошмарами; иногда ему казалось, что теряет голову… Обычные вещи.

— Разве это обычно?

— Сущие пустяки. Слыхали бы вы…

— Вы не заметили признаков того, что он замышляет самоубийство?

Мой вопрос его не потряс. Он надул губы, опустил голову и посмотрел на меня поверх очков.

— Не совсем. Но я бы сказал, что такая возможность не исключается. Фактически, я даже уверен,

что это возможно. Разумеется, я не могу вдаваться в подробности того, что он мне сказал. Профессиональная этика, вы знаете.

— Знаю, знаю…

— Попросту говоря, у него укоренившийся суицидный комплекс, усугубленный инвективным каннибализмом и приближающийся к неизлечимому психоневрозу. Вы меня понимаете, да? Если бы он обратился ко мне несколько лет или даже месяцев назад, я бы его полностью излечил. Не сомневаюсь. Но едва хватило времени объяснить, что болезненные симптомы у него обусловлены подавляемой бессознательной страстью к отцу…

— Да, благодарю вас, доктор. Вы мне очень помогли…

Я поднялся:

— Для меня достаточно. Еще раз спасибо. Визит я оплачу. Секретарше.

И вышел.

Что вы думаете? Тощая секретарша, не моргнув глазом, содрала с меня сто долларов. Спрашивается, за что?

На все это ушло много времени.

Мисс Планк успела уехать.

Спустившись на Хилл–роуд, я машинально свернул налево, думая о том, что Мордехай, возможно, прав. Но если так, то почему же Чарли не поместили в больницу? Почему прославленный Мордехай промолчал? Или дело еще не зашло так далеко?

Стало прохладно; я закрыл окно в своем “кэде” и прибавил скорости, чтобы поскорее вернуться домой. Рядом, на сидении лежал плащ, — с утра собирался дождь, но сейчас небо полностью прояснилось.

Впереди, на правой обочине, в том месте, где боковая дорога пересекает Бенедикт—Каньон, был припаркован черный седан. Один человек — за рулем, второй — возле поднятого капота. “Неполадки с двигателем”, — подумал я.

В этом месте Бенедикт—Каньон окаймлен развесистыми деревьями и низким коричневым кустарником. Когда я подъезжал к перекрестку, почудилось легкое движение слева, за деревьями. Но, переведя взгляд, я ничего там не увидел.

Однако этого достаточно, чтобы заставить меня насторожиться. К тому же человек, копавшийся в моторе, со стуком опустил капот и прошел к водителю, а не к противоположной стороне автомашины, что естественнее. И я провел рукой по пиджаку, поверх кольта 38 калибра, который сопровождает меня во всех поездках.

После многих лет знакомства с привычками людей к насилию, кулаку или оружию, это была вполне нормальная реакция. Кроме того, в нашем городе наберется пара десятков головорезов, готовых плясать от восторга на моей могиле; не хочется доставлять им такую радость.

Предчувствия не обманули. Седан рванулся к перекрестку и загородил дорогу, а верзила, стоявший рядом, побежал ко мне навстречу. Объехать седан слева я не мог, успел только сбавить скорость.

Из–за кустарника возник третий; не приближался, но что–то металлическое поблескивало в его руках. Не было времени присматриваться. Я затормозил и шлепнулся на сидение; пальцы нажимали на дверную ручку, а машина продолжала двигаться, виляя из стороны в сторону.

Дверца отворилась; машина еще двигалась, когда я попытался незаметно выбраться наружу. И в этот миг резанула автоматная очередь. Так вот что держал мерзавец, вышедший из–за деревьев! Тяжелые пули впивались в мой “кэд”, со звоном полетели осколки разбитого стекла.