Чай с пряностями, или Призраки прошлого
Шрифт:
– Но...
– попыталась возразить ниссима Хульда.
– Никаких но!
– пресек эту попытку детектив.
– А если ваша дочь серьезно больна? Если ей требуется срочная медицинская помощь? Вы готовы предстать перед судом за оставление без помощи лица, которое находится в опасном для жизни или здоровья состоянии?
По лицу ниссимы Хульды прокатилась волна ужаса.
– Как опасном для жизни?
– взревела она.
– Доча, я иду к тебе!
Она повернулась к двери с явным намерением не дожидаться помощи постовых.
– Не нужно выбивать! Не нужно постовых!
– пискнула Нелли.
Звучно скрежетнула отпираемая щеколда.
– Входите! Только вы двое! Я не хочу, чтобы меня показывали толпам зевак...
–
Видно, последние силы девушка потратила на то, чтобы решиться и отодвинуть щеколду. Детектив бестрепетной рукой распахнул дверь, и они с хозяйкой дома одновременно оказались на пороге комнаты, где и замерли, ошарашенно разглядывая ее обитательницу.
– Не прыщ, - констатировал очевидное Слоувей.
Нисса Хульда молча закатила глаза и рухнула на пол.
ГЛАВА 32, в которой детектив блуждает в горах
Детектив Слоувей не любил спешить с выводами. И вообще не любил спешить. Сегодняшний завтрак прошел в его любимом стиле - неторопливо и приятно. Камин грел, хозяйка, ласково что-то приговаривая и сверкая своими огромными голубыми глазами, подсовывала одну за другой пахнущие ванилью и домашним уютом булочки, а пар от чая хотя бы ненадолго разгонял мрак, в который со вчерашнего дня была погружена душа детектива. Однако, едва выйдя за порог гостиницы, Слоувей почувствовал, как холод и темнота снова стали обволакивать его со всех сторон.
Ледяной дождь барабанил по грустно обвисшим крышам, надувал пузыри на лужах и прибивал к брусчатке размякшие комочки листьев. Как и другие прохожие, Слоувей, стараясь не утратить степенности, перепрыгивал через стремительные потоки воды, боролся с ветром, который норовил вывернуть наизнанку его зонт, и прикладывал тщетные усилия не промочить окончательно ботинки, чистота которых сошла на нет задолго до подхода к участку.
Участок - сиротливой островок среди наводнения - был темен и пустынен. Усы Дирги свисали вниз мокрыми тряпочками. Он жевал бутерброд и меланхолично ронял крошки на выдающееся вперед пузо.
– Никаких происшествий не было, нисс детектив!
– доложил Дирги, делая вид, что пытается встать.
– А то их и так мало, - пробурчал себе под нос Слоувей и махнул рукой, давая дежурному отбой, после чего Дирги с облегчение снова приземлил свой зад на стул. После чего добавил:
– Там у вас, нисс Слоувей, на столе в кабинете магограмма лежит. Минут с десять назад принесли.
Слоувей кивнул головой и проследовал по коридору.
В кабинете он снял с себя мокрый плащ и шляпу, разместил в углу старенький зонт, который стал напоминать черного блестящего паука, и грузно уселся за стол. Спину подергивала боль - предвестник сезонного обострения болезни.
Слоувей методично поточил несколько карандашей и положил перед собой чистый лист бумаги. Так, теперь ему следовало проанализировать все, о чем он безостановочно думал со вчерашнего дня.
Увы, один факт Слоувей вынужден был признать сразу неоспоримым. А именно тот, что Груембьерр навестил Ужас Соларии. Вот так бывает, грустно усмехнулся Слоувей: от чего шел, к тому и пришел. Нет, не то чтобы Слоувей бежал от своего долга, но...
Воспоминания о вчерашней встрече с Нелли ярко встали перед глазами детектива. Как он вошел в спальню девушки и увидел... Нет, конечно, детектив готовился к самому худшему, но все-таки оказался не готов к такому. Бедная Нелли! На детектива смотрела маленькая сгорбившаяся старушка. Она отчаянно рыдала, закрывалась от детектива сморщенными ручками, пыталась занавеситься седыми прядками волос, но все это не могло отменить один ужасающий факт - внезапное постарение еще пару дней назад цветущей семнадцатилетней девушки.
Дальнейшее детектив вспоминал, до сих пор вздрагивая. Едва дотащил, опасаясь прострела в спине,
Детектив с грустью потянулся и достал из ящика новую коричневую папку, написал на грубом титульном листе «Дело №... об Ужасе Соларии» и со вздохом отодвинул папку от себя. В скором времени ей предстояло распухнуть от бумаг и свидетельских показаний, но сначала детективу надо было хорошенько поразмыслить.
Слоувей склонился над столом и стал покрывать белый лист закорючками своих размышлений. Строки росли, буквы громоздились на листке, вздымали вверх острые пики восклицательных знаков. Горы записей были испещрены знаками вопроса и обрывались в пропасть многоточиями.
Первый звоночек, который детектив пропустил, это было исчезновение Бобби. Но разве пропажа малыша указывала напрямую на легендарного убийцу? Нет! Пара восклицательных знаков прочертила лист бумаги. Тут совесть Слоувея была чиста. А вот когда пропал старик из больницы и в тот же день обнаружился Бобби, Слоувей мог бы и призадуматься. Но вокруг творилась сущая чертовщина, и в этом хаосе Словей пропустил эту маленькую детальку. Однако теперь факт уже не подлежал иному толкованию: рубашка, которую нисс Гельшмэн снял с найденного на улице Бобби и принес в полицию, была вчера, несмотря на суматоху, без колебаний опознана доктором.
Итак, второго октября четырехлетний Бобби был превращен в старика, а двенадцатого числа снова стал ребенком. Десять дней. Слоувей развернул магограмму, лежащую на столе. Коллеги из Вайтбурга, которым детектив экстренно магографировал вчера, подтвердили, что цикл старения садовника и его молодения составил именно десять дней. Этот факт можно было считать доказанным. Декада! Жирный восклицательный знак обозначил еще один перевал размышлений детектива.
Теперь Нелли Поркинс. Бумагу стали покрывать новые предгорья фактов. Превратилась в старуху 12 октября. В тот день, когда Бобби вернулся в свое состояние. Рассказала, что нашла на улице медальон... Опять около кондитерской Лисси! Чтоб ее, то есть кондитерскую, семьдесят семь чертовых бабушек, да через... Детектив раздраженно встопорщил усы и постучал карандашом по столу. Ладно, надо сосредоточиться на фактах. Итак, Нелли нашла медальон, хотела отдать в полицию, но забыла. Вспомнила лишь дома, но была в шоковом состоянии, и находка совсем вылетела у нее из головы. Так, это явно был артефакт, который на нее подействовал. Слоувей достал пакет и вытряхнул из него медальон, который реквизировал вчера у бедной девушки. Надо будет изучить магический фон медальона, сделал себе пометку детектив и убрал медальон назад в пакет, стараясь не притрагиваться к нему руками. Хотя, даже если фон и не будет выявлен, это ничего не означает. Выработав свой магический ресурс, артефакты теряют силу. Но попытка не пытка, вздохнул Слоувей. Жаль, что нельзя узнать у малыша, какую вещь подобрал он. Наверняка, какую- нибудь игрушку. Теперь обратного превращения Нелли в девушку следует ожидать двадцать второго числа. По крайней мере, на это надеялся детектив, уговаривающий рыдающую Нелли потерпеть несколько дней и верить в лучшее. Да, Нелли должна будет вернуться в прежнее состояние. Но... будет еще одна жертва. Новый жирный знак вопроса прочертил листок.