Чай с пряностями, или Призраки прошлого
Шрифт:
– Секту! Отражено четвертой группой в рапорте №7204 от 19 октября!
– браво булькнул Дирги и звучно шлепнул на стол детектива пачку исписанных листов.
Слоувей недоверчиво посмотрел на констебля. Тот стоял рядом, старательно втягивал пузо и многозначительно надувал щеки. Детектив ухватил стопку, отработанным движением пролистал рапорты аккурат до искомого номера. Двумя пальцами ухватил страницу за угол и осторожно, словно ядовитую гадюку, вытянул ее из пачки.
– Так, что тут у нас?
– пробормотал он, настраивая четкость зрения и то поднося к лицу, то отдаляя от него зажатый в руке лист. Наконец, установив
Слоувей исторг из глубин души своей душераздирающий вздох и вперил взгляд в перечень из полутора десятков участников обнаруженного клуба. Сморщился на первой же фамилии - великовозрастные детки из обеспеченных семей. Н-да, необеспеченные в таком возрасте по сомнительным клубам не шастают и о лягухах не пекутся. Им деньги зарабатывать нужно! На последней фамилии Слоувея перекосило окончательно. На белом листе красовалось набившее оскомину сочетание букв - Меззерли. Тьфу! Эта-то куда лезет? И главное, когда? Она же от булочек своих, коржиков и рогаликов не отходит, считай! Детектив едва не застонал в голос, но тут, прищурившись, заметил, что рядом с фамилией стоит не «Ф» от Фелиция, и не «Л» от Лисси, а вовсе даже «Р». А значит, вспоминая семейство Меззерли, это либо Рой, либо Розанна. Учитывая возраст остальных «сектантов», Роззи вероятнее.
Память услужливо подсунула воспоминание, в котором Лисси подшучивает над стремлением сестры осчастливить каждую лягушку, обитающую в Груембьерре. Вдохновившись воспоминанием, Слоувей решительно вернул рапорт в стопку: сведения были крайне интересными, но немедленного разбирательства не требовали. Но в этот момент память уступила место воображению, и перед глазами детектива поплыли сцены объяснений с родителями защитников жаб.
– Что с захваченными молодыми людьми?
– осторожно поинтересовался он у Дирги.
– Задержаны, опрошены и отпущены по домам, - щелкнул каблуками подчиненный, вновь колыхнув пузом.
– Протоколы опросов подшиты к рапорту!
У Слоувея отлегло от сердца.
– Благодарю за службу, констебль, - самым серьезным тоном произнес он.
– Можете идти!
Дирги, полный удовлетворения от проделанной работы, развернулся и выплыл вон из кабинета. Детектив разочарованно постучал карандашом по столу. Пусто. Рейд пока не принес никаких результатов. Конечно, еще часть города не проверили, но... Слоувей недовольно пошевелил усами. Время поджимало. Сегодня уже двадцатое число. Завтра, хочется того детективу или нет, ему придется магографировать в столицу и сообщить об Ужасе Соларии. Конечно, в запасе есть еще день, но...
– Детектив занят! Никак нельзя!
– заполошный крик Дирги не дал детективу кануть в поток размышлений.
– Никак не могу пустить! Нисс Слоувей сегодня не принимает посетителей.
– Посетителей не принимает,
Ну-ка уйди с дороги! А то клюкой зашибу!
Похолодевший Слоувей, который узнал скрипучий голос невидимой ниссимы, в панике оглянулся, но ни чуланов, ни вместительных шкафов в кабинете не обнаружил. Мысль бежать через окно была подавлена в зародыше. В коридоре раздался приглушенный крик боли, дверь распахнулась, и в кабинет Слоувея ввалилась торжествующая ниссима Лакмер в своей неизменной лиловой шляпке и с лакированной тростью. Из-за ее спины выглядывало умоляющее лицо Дирги с повисшими от расстройства усами.
– Что такое?
– грозно вопросил детектив, но его напускная грозность не остановила старушку.
Ниссима проворно забралась в кресло для посетителей и прислонила к нему свою трость с ручкой в виде головы бульдога. Бульдог с отвисшими брылями брезгливо воззрился на детектива. Слоувей ответил ему таким же неприязненным взглядом. Дирги испуганно потер плечо, вытянулся в струнку у двери и там замер, стараясь не привлекать к себе лишнего внимания. Детектив благодарно кивнул подчиненному и перевел взгляд на вторгшуюся посетительницу.
– Я тут с жалобой пришла, - сказала Лакмер, стягивая перчатки.
– Ты, милок, ручку-то возьми, а то как фиксировать жалобу будешь? А?
Слоувей вперил в наглую посетительницу тяжелый взгляд, но это на нее не подействовало.
– Вы говорите, а я уж сам решу, писать мне или нет, ниссима Лакмер, - изрек детектив и сложил руки на животе.
– Ну хорошо, пущай. Тебе видней, ты у нас детехтив будешь, - недовольно поджала губы старушка.
– Я вас внимательнейшим образом слушаю, - изрек детехтив, настраиваясь на долгий и, несомненно, мучительный разговор.
ГЛАВА 34, в которой фигурируют другие представители рода пресмыкающихся
– Жалоба у меня на соседку, змеюку подколодную, - начала старушка, состроив жалобную физиономию, но это не проняло Слоувея.
– Я ее завсегда подозревала. Больно она добрая была. То для сирот шапочки свяжет, то детишкам на Зимний Коловорот угощения раздаст, то соседям свои кислые яблоки и червивые сливы предложит. Ух змеюка!
– и Лакмер потрясла в воздухе сжатым кулаком.
– Позвольте полюбопытствовать, какое отношение чужие сливы и шапочки имеют к вам?
– Да видимость это одна была. Она и мужа моего покойного обхаживала. У самой-то муж давно помер, а сын евонный на судне работал, редко дома бывал. Наездами. Вот она мужа моего и стала заманивать. Попросит то одно, то другое. То кран починить, то ветку дерева отпилить, то крышу подлатать. И все в мое отсутствие, потому как разве ж я 6 ему позволила?! Он ей поможет, а она его потом подкармливает, гадюка подлая.
– А вы своего мужа не кормили?
– сухо осведомился Слоувей.
– Да на него никакого съестного, бывало, не напасешься!
– возмутилась Лакмер.
– Вечно жрать хотел. Я и то буфет и погреб под замком держала. Просто прорва!
– Ближе к делу, уважаемая.
– Так я и говорю, соседка, сколопендра, подманивала мужа-то моего. А у самой-то на уме было вовсе сманить его, без опоры меня, сироту, оставить.
Старушка пошмыгала носом, цепко поглядывая на детектива.
– И что?