Че?рная смородина
Шрифт:
— Милая, не беги! Все равно ведь догоню!
Я кокетливо пожала плечиком, заводя руки за спину, и на цыпочках пошла дальше. Лифчик с тихим всплеском упал в воду. Оборотень словно споткнулся, не отрываясь, следил за моими руками, стаскивающими трусики. И только после очередного всплеска, очнулся.
— Люц…
Я стояла напротив него, а между нами — голубая гладь бассейна.
— Да, Стах?
— Иди ко мне, малыш!
— Не-а!
Он склонил голову набок и поинтересовался.
— Тебя в детстве не учили, что нельзя дразнить волка?
Я тихо
Стах нашел меня быстро. Да я и не убегала далеко. Лежала на берегу реки. Черный волк сел рядом.
"Набегалась?"
"Угу!"
"И чего ради?"
Я легла на спину:
"Посмотри, как красиво! Сколько звезд!"
Затаив дыхание, смотрела на ночное небо. Теперь, когда Двулуние прошло, звезды сияли очень ярко, таинственно переливались и мерцали.
"Стах, да посмотри же!"
Услышала тихий смешок.
"Я смотрю. Я их вижу в твоих глазах".
Вздрогнула, перехватывая его взгляд, мягкий, ласковый, понимающий. Я поднялась и стала рядом с оборотнем. Он по-прежнему сидел, только, не мигая, следил за мной. Я вдохнула запах волка и лизнула его в нос. Стах закрыл глаза, впитывая эту ласку, и потянулся мордой ко мне, словно просил еще. Лизнула снова и снова. Заурчав, поднырнула ему под голову и потерлась об шею и грудь. Ткнулась носом в черную шерсть и замерла. Спустя минуту почувствовала, как волк положил свою голову на мою, согревая и защищая. Мне было хорошо и спокойно. Я больше не боялась.
Глава 15
Прошел почти год, пока мы заново узнавали и привыкали друг к другу. Ушла эйфория от того, что я смогла впустить Стаха в свою жизнь, довериться ему снова. И началось обычное житье-бытье, когда видишь оборотня каждый день, веселого, грустного, раздражительного, невыспавшегося, сталкиваешься по утрам с ним в ванной, вместе опаздываешь на встречи и решаешь мелкие проблемки — одним словом, быт. Я много раз слышала, что именно он съедает романтику в отношениях, опресняет чувства, даже в разговорах с Иреной Халаси уже проскальзывали подобные мысли, но меня этот быт почему-то не тяготил. Я находила какое-то (чуть не сказала извращенное) удовольствие в домашних хлопотах: следить за порядком, ухаживать за садом, обсуждать меню с Пенкой, выбирать одежду для Ральфа…
Ральф — это моя отдушина, даже не моя, а наша. И это тоже помогло нам со Стахом сблизиться. Мы любили непоседливого мальчишку и охотно проводили с ним время, вместе играли или гуляли на улице. Я видела, как мальчик ждет волка, сколько радости появляется на детском лице, стоит хлопнуть входной двери! А Карнеро никогда не забывал о подарках для племянника. Как большинство детей, Ральф любил сладости и я, кстати, тоже, о чем прекрасно знал Стах. Поэтому он часто покупал различные лакомства и, вручая нам, шутливо просил:
— Только не подеритесь!..
Ральф сделал наш дом живым и уютным. Мы со Стахом могли осторожничать
— Не уходи больше, мамочка!
Я думала, что сойду с ума, не только от этих слов, но и от прикосновения детских губ, когда мальчик схватил мою ладонь и прижался к ней. И это тоже было тем, что держало меня, когда приходили минуты сомнений.
Я старалась реже вспоминать то страшное время, но порой, видя альфу, уверенно шагающего по коридору или отчитывающего слуг, в памяти всплывало, как он ходил по дому два года назад в поисках меня, чтобы… Кошмары тоже никуда не делись, продолжая терзать меня. Очнувшись, я отползала на край кровати и пыталась унять нервную дрожь. Старалась не шуметь, но волк все равно просыпался и садился рядом. Не спрашивал, что со мной: знал.
Но оказалось, ему тоже сняться кошмары. Однажды мне довелось увидеть один их них: алтарь в подземелье, паучиху и боль, убивающую тебя изнутри. Когда болит рука, или нога, или живот, ты можешь их хотя бы погладить, а здесь болело все! Даже ментально я не выдержала и закричала. Стах вырвался из своего кошмара следом за мной.
— Что случилось?
Покачала головой, отворачиваясь и хватаясь за грудь. До сих пор чувствовала то, что чувствовал волк, когда внутри ворочались острые жвала паука. Оборотень тихо выругался и скрылся в ванной. А я вышла из комнаты. Когда вернулась, Стах стоял в спальне, глядя на пустую постель. Обернулся на щелчок дверного замка и хмыкнул, заметив в моих руках бутылку самбуки.
— За что будем пить?
— Не за что, а против чего, — поправила я. — Будем пить против кошмаров.
— А стаканы где?
Расстроенно цокнула языком:
— Забыла. Я схожу…
— К котсу, — он отмахнулся. — Давай так.
Пили молча, передавая бутылку друг другу. Я сидела на подоконнике, а Стах стоял рядом. После очередного глотка обжигающей жидкости с обманчиво приятным вкусом взъерошила черные волосы на мужском затылке:
— Ты подстригся.
Оборотень кивнул:
— Надоели космы.
После возвращения Карнеро так и не отрастил свою былую роскошную шевелюру, регулярно коротко стригся. Не могу сказать, что ему не шло, но вместе с длинными волосами из облика мужчины исчез какой-то аристократизм, утонченность. Вообще внешне альфа изменился. Кожа, несмотря на загар, все равно была светлой, короткие волосы делали образ более жестким, словно высеченным из камня. Порой Стах казался мне незнакомцем. Я сделала глоток, отдала бутылку и пересела так, чтобы мужчина оказался между моими ногами. Обняла его за талию и положила голову на плечо: