Человеческое, слишком человеческое. Книга для свободных умов
Шрифт:
Непризнанная честность. — Когда кто-то в разговоре цитирует себя («я тогда сказал», «я обычно говорю»), то это производит впечатление высокомерия, хотя чаще всего порождается прямо-таки противоположной причиной, — по меньшей мере честностью, которая не хочет украшать и прихорашивать настоящие мгновения находками, сделанными в какие-то из прошлых.
Паразит. — Если человек предпочитает жить в зависимости, за чужой счёт, лишь бы не работать, и обычно со скрытой злобой к тем, от кого зависит, то это говорит о полном отсутствии у него душевного благородства. — Такой строй души чаще встречается у
На алтарь примирения. — Бывают обстоятельства, когда от человека можно требовать какой-то вещи только в форме, для него оскорбительной и означающей ссору: ощущение того, что перед ним враг, настолько мучительно для него, что первый же признак более мягкого отношения к себе он с радостью использует для примирения и кладёт на алтарь этого примирения ту самую вещь, которая раньше была для него настолько важна, что он никогда не расстался бы с нею.
Требование сострадания как признак наглости. — Встречаются люди, которые, оскорбляя других в припадке ярости, требуют при этом, во-первых, чтобы на них не сердились, и, во-вторых, чтобы их пожалели — за то, что они подвержены таким сильным припадкам. Вот как далеко заходит человеческая наглость.
Наживка. — «У каждого человека своя цена»{57} — это неправда. Но, пожалуй, для каждого найдётся наживка, на которую он должен клюнуть. Например, чтобы привлечь человека к какому-то делу, достаточно придать этому делу блеск человеколюбия, благородства, милосердия, самопожертвования, — а какому же делу нельзя его придать? — Это сласти и лакомства для их душ; у других людей — свои сласти и лакомства.
Чем отвечать на похвалы. — Когда хорошие друзья хвалят человека одарённого, он — из вежливости и благожелательности — частенько показывает, что рад этому, хотя на самом деле ему это безразлично. Его внутреннее существо совершенно нечувствительно к этому, и похвалами его ни на шаг не вытащишь из света или из тени, в которых оно лежит; но люди хотят похвалою доставить удовольствие, и зачем же их огорчать, не показывая им своей радости от похвалы?
Что узнал Сократ. — Если человек стал мастером в каком-нибудь деле, то обыкновенно именно поэтому в большей части всех других дел он останется полным профаном; но сам думает об этом прямо противоположное, что и узнал уже Сократ. Вот то зло, которое делает неприятным общение с мастерами.
Способ озвереть. — В борьбе с глупостью самые справедливые и мягкосердечные люди в конце концов звереют. Для них это, возможно, подходящий метод обороны; ведь для медных лбов естественным образом в качестве аргумента нужен сжатый кулак. Но поскольку, как уже сказано, характером первые мягкосердечны и справедливы, то сами получают от этого способа необходимой обороны больше боли, чем тот причиняет боли глупцам.
Любопытство. — Если бы не было на свете любопытства, мало что можно было бы сделать на благо ближнего. Но любопытство прокрадывается в дом несчастных и нуждающихся под именем долга или сострадания. — Может быть, даже в пресловутой материнской любви есть добрая доля любопытства.
Просчёты в обществе. — Этот хочет вызвать к себе интерес своими суждениями, тот — симпатиями и антипатиями, третий — своими связями, четвёртый — своим одиночеством: и все их расчёты
Дуэль. — В пользу всяческих дел чести и дуэлей можно сказать: когда человек настолько раздражителен, что и жить не захочет, если такой-то скажет или подумает о нём то-то и то-то, то он имеет право поставить на карту жизнь и смерть — свою или другого. С тем, что он настолько раздражителен, ничего не поделаешь, тут мы — наследники прошлого, как его величия, так и его излишеств, без которых не было бы и величия. И если уж существует закон чести, по которому пролитие крови равнозначно смерти, так что если дуэль состоялась по всем правилам, то душа испытывает облегчение, и это великое благодеяние, ведь иначе множество человеческих жизней оказалось бы в опасности. — Такого рода установление вообще внушает людям осторожность в поведении и делает общение с ними возможным.
Благородство и благодарность. — Благородная душа с радостью почувствует себя обязанной кому-то благодарностью и не станет трусливо избегать обстоятельств, связанных с такой обязанностью; и в изъявлениях благодарности она будет умеренной; низкие же души противятся всякой обязанности или, проявляя потом благодарность, делают это чрезмерно и чересчур усердно. Кстати, это последнее встречается и у лиц низкого происхождения или зависимого положения: оказанная по отношению к ним благосклонность кажется им чудом милосердия.
Уроки красноречия. — Одному, чтобы говорить хорошо, нужен кто-то превосходящий его решительно и общепризнанно, другому по-настоящему раскрепощённая речь и удачные ораторские приёмы даются только в присутствии того, кого превосходит он: в обоих случаях причина одна и та же; каждый из них говорит хорошо только тогда, когда говорит sans g^ene [39] , один — потому что в присутствии вышестоящего не чувствует побуждения к конкуренции, соперничеству, с другим то же самое происходит в присутствии нижестоящего. — Но есть и совсем иная порода людей, которые говорят хорошо, лишь если говорят, соревнуясь, — с целью победить. Так какая же из этих пород честолюбивей: те люди, что говорят хорошо, побуждаемые тщеславием, или те, что как раз из этого же побуждения говорят плохо или вообще не говорят?
39
без стеснения (фр.).
Талант к дружбе. — Среди людей, обладающих особенной одарённостью к дружбе, выделяется два типа. Один находится в постоянном росте и для каждой фазы своего развития находит подходящего к ней друга. Друзья из числа тех, которых он приобретает таким образом, редко бывают связаны друг с другом тесными узами, порой между ними царят разлад и раздор: в полном соответствии с тем, что более поздние фазы развития отменяют или ущемляют более ранние. Такого человека в шутку можно назвать лестницей. — Другой тип представляет человек, обладающий способностью притягивать к себе очень разные характеры и дарования: пользуясь этой способностью, он приобретает целый круг друзей; а благодаря этому они и сами вступают во взаимные дружеские отношения несмотря на все свои несходства. Назовём такого человека кругом: ведь такая сопряжённость столь различных склонностей и натур должна каким-то образом содержаться в нём заранее. — Кстати, дар иметь хороших друзей у некоторых людей сильнее дара быть хорошим другом.