Человек и ситуация. Уроки социальной психологии
Шрифт:
Одна из этих ситуаций представляла собой «облегченный» вариант истории, использованной в только что обсуждавшемся исследовании Дарли и Бэтсона. Согласно описанию второй ситуации, человек, в ней участвовавший, не находился в экспериментальных условиях, как испытуемые Дарли и Бэтсона, а просто шел навестить своего друга в больнице. «Жертвой» в последнем случае была беременная женщина, явно нуждавшаяся в том, чтобы ей помогли разобраться с машиной. Часть испытуемых должны были предсказать, как повели бы себя в подобных ситуациях студенты Принстонской семинарии, тогда как задача другой части испытуемых состояла в предсказании поведения в аналогичных ситуациях мужчин, попавших в случайную выборку населения штата Нью Джерси.
То, что испытуемым было предварительно сообщено о результатах исследования
К аналогичным выводам пришел Сейфер (Safer, 1980) в своем исследовании склонности студентов относить покорность, проявленную испытуемыми в эксперименте Милгрэма, на счет диспози-ций личности, а не власти ситуации. Сейфер показывал своим студентам фильм Милгрэма о послушании. Несмотря на то что в фильме делался акцент на то, что именно ситуационные факторы принуждали людей к послушанию, участники эксперимента Сей-фера существенно переоценили величину напряжения электрического разряда, до которой испытуемый мог бы дойти при отсутствии этих факторов. Таким образом, они продолжали интерпретировать поведение в терминах предполагаемых диспозиций, не осознавая той критически важной роли, которую сыграла сконструированная Милгрэмом ситуация в достижении столь впечатляющего эффекта.
Предпочтение предсказаниям, основанным на диспозициях, перед предсказаниями, основанными на ситуации. Пожалуй, наиболее непосредственное свидетельство обыденного диспозиционизма дает нам недавнее исследование, осуществленное Ньютоном, Гриф-фином и Россом (Newton, Griffin & Ross, 1988). В ходе него испытуемым было разрешено самим выбирать конкретных людей и конкретные диспозиции, имевшие, по их мнению, отношение к целям предсказания. В некотором смысле это позволило им показать максимум, на что они способны в плане «идиографического», или личностно-ориентированного, предсказания поведения.
В этом исследовании Ньютон и его коллеги, вдохновленные анализом канальных факторов, описанным нами в главе 2, предоставили двум группам испытуемых возможность сделать пожертвования в продовольственный фонд студенческого городка. По данным предварительного опроса студентов были сформированы две экспериментальные группы. Причем в первую из них вошли испытуемые, признанные своими товарищами «наиболее склонными» жертвовать продукты в пользу фонда, а вторая группа была составлена из студентов, которых товарищи посчитали «наименее склонными» к этому. Половина испытуемых в каждой из групп была поставлена в условия, где для них были созданы «каналы действия», представленные в более или менее явной форме. Им были адресованы именные письма с просьбой пожертвовать в фонд продукты определенного рода. Им были также розданы планы студенческого городка, на которых было обозначено местоположение пункта приема пожертвований, и, главное, им напомнили об этом в личной беседе по телефону. Другая половина испытуемых не имела подобных фасилитирующих каналов, т.е. направленные им письма не содержали личного обращения (письмо начиналось со слов «Уважаемый студент»). В них также не было указано, какие именно продукты желательно пожертвовать, не говоря уже об отсутствии «телефонного» напоминания и плана.
Имея целью выявить обыденные представления о прогностическом потенциале ситуационных факторов в сравнении с потенциалом личностных качеств, экспериментаторы предложили группе сту-дентов-»экспертов», выдвигавших «кандидатуры» для участия в компании по сбору пожертвований, оценить вероятность, с которой каждый из испытуемых, находящихся в разных экспериментальных условиях (т.е. имеющих фасилитирующие каналы действия либо полностью их лишенные), мог бы пожертвовать продукты в пользу фонда.
Результаты исследования Ньютона и его коллег были однозначны. Студенты-»эксперты» считали, что для предсказания того, пожертвует какой-либо
В действительности же наиболее решительное влияние на действия студентов оказала именно специфика ситуации. При отсутствии фасилитирующих факторов пожертвовать продукты решилось лишь 4% испытуемых (ни одного процента из «наименее склонных» и 8% из «наиболее склонных»), в то время как при наличии подобных факторов их доля возрастала до 33% (25% «наименее склонных» и 42% «наиболее склонных»).
Иными словами, «эксперты» полагали, что их знание о репутации и личностных качествах испытуемых позволяет им давать уверенный прогноз в отношении по крайней мере некоторых из них и что означенные ими альтруисты и эгоисты проявили свои личностные диспозиции вне зависимости от конкретных ситуационных факторов. Как же они заблуждались! В результате проведенного исследования ситуационные переменные оказались более важными, чем личностные диспозиции, по крайней мере более важными, чем диспозиции, привлекавшие внимание «экспертов».
Таким образом, данные настоящего исследования высвечивают серьезные изъяны в некоторых центральных принципах обыденной теории личности. По сути, они демонстрируют наиболее экстремальный вариант фундаментальной ошибки атрибуции. Люди с легкостью относят поведение на счет личностных черт, опираясь на данные, допускающие его интерпретацию лишь на основании ситуационных факторов, либо (самое большее) позволяющие утверждать, что данная диспозиция проявляется в определенного рода ситуациях.
Подобное отнесение причин поведения на счет личностных черт создает затем почву для дальнейших предсказаний, в которых ситуационным факторам уделяется недостаточно внимания. Как мы увидим в дальнейшем, люди порой очень дорого (с точки зрения точности предсказания) платят за свою приверженность диспозиционистским теориям, а также и за использование базирующихся на них неоптимальных стратегий умозаключения.
Чрезмерная уверенность предсказаний, основанных на диспозициях
За последнее время изложенная выше гипотеза получила несколько мощных количественных интерпретаций, данных как на экспериментальном, так и на теоретическом уровне. В ходе двух независимых друг от друга серий исследований Росс и Нисбетт с коллегами рассмотрели издержки предсказаний, основанных на личностных диспозициях.
В исследовании Даннинга, Гриффина, Милойковича и Росса (Dunning, Griffin, Milojkovic & Ross, 1990), результаты которого мы обсуждали в главе 3, испытуемым-наблюдателям были предложены описания ряда лабораторных и жизненных ситуаций. Затем испытуемым предлагалось предсказать, как повели бы себя в них конкретные люди. Предложенные им вопросы были, например, следующего содержания: «будет ли данный человек звонить домой хотя бы один раз в неделю на протяжении предстоящего семестра?» или «станет ли он предварительно причесываться, если в контексте лабораторного исследования его попросят сфотографироваться?». В одном случае условия эксперимента были таковы, что испытуемые располагали избыточной информацией о людях, поведение которых они должны были предсказывать. В процессе подготовки к выполнению задания им было позволено задавать этим людям сколько угодно вопросов. В другом случае информация была крайне скудной. Испытуемые вынуждены были делать предсказания, зная только имя человека и глядя на его фотографию.
Смысл полученных результатов был более чем прозрачен. Средняя точность предсказаний, сделанных испытуемыми, обладавшими избыточной информацией (60% правильных прогнозов), была лишь незначительно выше точности, достигнутой испытуемыми, находившимися в условиях ее нехватки (57% правильных прогнозов). Это означает, что какие бы сведения друг о друге испытуемые не получали в ходе интервью, задуманного с целью облегчить им задачу по предсказанию поведения, эти сведения имели весьма ограниченную ценность.