Человек и ситуация. Уроки социальной психологии

Росс Ли

...поведение ... обладает такими привлекающими внимание свойствами, что благодаря им оно имеет тенденцию поглощать собою все психологическое поле. Оно не ограничивается положением частного стимула, интерпретация которого требовала бы дополнительной информации о свойствах существующего вокруг него поля, т.е. информации о ситуации (Heider, 1958, с. 54).

Выражаясь короче и используя термины гештальт-психологии, вполне в духе Левина и Хайдера можно было бы сказать, что, когда мы наблюдаем другого человека в качестве некоего действующего лица, он представляется нам «фигурой», а ситуация предстает перед нами «фоном», на котором проявляются результаты его действий. Люди активны, динамичны и интересны. Именно эти их свойства обращают на себя внимание в первую очередь. Напротив, ситуация обычно сравнительно статична и зачастую представляется туманной.

Наблюдатель к тому же, как правило, не тратит много умственной энергии в попытке определить, какие цели преследует другой человек, с какими препятствиями сталкивается, в каком настроении пребывает и так далее.

Почему же тогда наблюдатель начинает относить видимые поведенческие проявления на счет соответствующих им личностных диспозиций? По этому поводу Хайдер также высказался вполне ясно.

...Человек не довольствуется простой регистрацией окружающих его явлений, доступных для наблюдения; ему необходимо — насколько это возможно — соотносить их с некими константами окружающей среды... скрытые причины происходящего, в особенности мотивы других людей и есть значимые для человека константы среды; они и придают его опыту смысл... (с. 81).

К этому нечего добавить, за исключением пояснений касательно того, почему именно свойства личностных диспозиций людей, а не свойства среды становятся объектом рассмотрения человека, наблюдающего в этой среде себе подобного. Дабы быть краткими, скажем: чему уделяешь внимание, на счет того и относишь. В исследованиях процесса атрибуции, вдохновленных идеями Хайдера, проводившихся в основном в 70-е годы, не существует другого обобщения, которое было бы настолько хорошо подкреплено экспериментально. Мак-Артур и Пост (McArthur & Post, 1977), например, обнаружили, что когда оцениваемый человек хорошо освещен или находится в движении, его поведение в меньшей степени относится наблюдателем на счет ситуации, чем когда видимость не столь хорошая, а субъект неподвижен. Аналогичным образом Аркин и Дюваль (Arkin & Duval, 1975) показали, что когда окружающая среда стабильна, поведение человека в меньшей степени относится на ее счет, чем когда она подвижна. Тейлор же и Фиск (Taylor & Fiske, 1975) продемонстрировали в свою очередь, что когда наблюдатель видит субъекта А и субъекта Б, общающихся между собой, но субъект А виден ему лучше, то причины, обусловливающие результат их взаимодействия, больше приписываются субъекту А, чем субъекту Б.

Различие между причинными атрибуциями действующих лиц и наблюдателей

Приведенный выше анализ, помимо прочего, подразумевает, что само действующее лицо и наблюдатель очень по-разному понимают причины поведения действующего субъекта. Наблюдатель склонен привлекать для объяснения личностные диспозиции действующего лица, в то время как сам действующий субъект привлекает для объяснения предоставляемые ситуацией возможности и налагаемые ею ограничения. Джонс и Нисбетт (Jones & Nisbett, 1972) утверждают, что в этом обычно и состоит различие. Действующие лица склонны давать объяснение поведению в терминах личностных диспозиций в меньшей степени, чем наблюдатели. Например, в уже цитированном ранее исследовании Нисбетта и его соавторов (Nisbett et а1., 1973)испытуемые-наблюдатели считали, что те из действующих лиц, кто записался добровольцем за некую сумму денег, принадлежали к типу людей, которые вообще охотно участвуют в добровольных мероприятиях. Тех же, кто не стал этого делать за гораздо меньшую сумму, наблюдатели сочли относящимися к типу людей, неохотно участвующих в подобных мероприятиях.

Однако сами действующие лица объясняли свое поведение исключительно суммой предложенных денег. Аналогичная структура объяснений наблюдалась и у испытуемых, которых просили рассказать, почему они выбрали именно данный предмет своей специализацией и почему они встречаются именно с этой девушкой (или молодым человеком). Действующие лица объясняли подобный выбор свойствами стимула («Я встречаюсь с этой девушкой, потому что она очень эмоционально отзывчива»), в то время как наблюдатели были более склонны привлекать для объяснения личностные диспозиции «деятелей» («Он встречается с ней, потому что ощущает потребность в зависимости и нуждается в подруге, которая не использовала бы эту его особенность в своих интересах»).

В дополнение к этому Нисбетт и его коллеги обнаружили, что действующие субъекты

полагают, что для описания их самих можно было бы применить гораздо меньшее число личностных черт, чем к их лучшим друзьям, новым знакомым или даже к широко известному комментатору программы новостей. Когда на карту поставлено собственное «я», разнузданный диспозиционизм немедленно берется под контроль.

Утверждение о том, что расхождение между атрибуциями действующего субъекта и наблюдателя происходит (по крайней мере отчасти) за счет различий в их восприятии, нашло подкрепление в исследовании, проведенном Майклом Стормсом (Michael Storms, 1973). При первом знакомстве Стормс дал двум своим испытуемым возможность побеседовать, записывая весь их разговор на видеопленку. Во время беседы в помещении присутствовали и два наблюдателя, которые находились в таком положении, что один мог лучше видеть испытуемого А, а другой — испытуемого Б. После беседы испытуемых попросили объяснить их собственное поведение, а наблюдателей — поведение того из действующих лиц, которого они могли лучше видеть. Оба активных испытуемых отнесли свое поведение на счет ситуационных факторов — таких, как поведение другого участника ситуации и непривычный контекст. Наблюдатели же были более склонны относить поведение беседовавших субъектов на счет предполагаемых у них личностных диспозиций.

Однако когда наблюдателям показали видеозапись беседы, акцентировавшую внимание на поведении собеседника, которого они не могли до этого хорошо рассмотреть (т.е. на ситуации, с которой столкнулся сам объект их наблюдения), то их атрибуции стали напоминать атрибуции тех испытуемых, за которыми они наблюдали. Еще более примечательно то, что когда участникам беседы показывали видеозаписи их самих, сформулированные ими атрибуции были очень похожи на атрибуции наблюдателей^.

Субъективная интерпретация и диспозиционистская тенденциозность

Особенности восприятия, лежащие в основе диспозиционистской тенденциозности, несомненно, получают поддержку со стороны множества других когнитивных факторов, влияющих на то, как люди интерпретируют социальное поведение. Остановимся вкратце на этих факторах.

Языковые факторы. Уолтер Мишел (Walter Mischel, 1968) был одним из первых, кто заметил, что формирование людьми диспозиционистских атрибуций стимулируются, по всей вероятности, тем, что эпитеты, применяемые к поведению того или иного человека, как правило, могут быть применены и к самому этому человеку. Так, «враждебные» действия совершаются «враждебно настроенными» людьми, «зависимое» поведение присуще «зависимым» людям, и так далее. В то же время наш язык не позволяет нам связывать действия и ситуации подобным образом. (Согласитесь, что фраза «ситуация, способствующая враждебным действиям» звучит довольно неуклюже.) Примечательным исключением из этого правила является представление о трудной задаче, т.е. задаче, предрасполагающей к неудаче в силу своей трудности.

Устойчивость впечатления. Если вы хотя бы однажды наблюдали поведение человека либо его результат, отнеся их при этом на счет личностных диспозиций этого человека, то впредь вам будет уже весьма трудно изменить свою гипотезу об этом человеке, даже если вас посвятят в новые подробности, подвергающие сомнению, либо обесценивающие старую информацию (Lord, Lepper & Ross, 1979; Ross, Lepper & Hubbard, 1975). В настоящее время в нашем распоряжении имеются данные о широком спектре когнитивных процессов, обеспечивающих сохранение первого впечатления в неизменном виде (Ross & Lepper, 1980). Все последующие поступки человека будут, скорее всего, истолковываться так, чтобы они согласовывались с атрибуциями, сформированными изначально, и в то время как любые подтверждения будут приниматься за чистую монету, все исключения будут без колебаний отметаться.

Теория и идеология. Наклонности, основанные на восприятии, способны усиливаться при помощи согласующихся с ними и служащих их оправданию теорий. Западная интеллектуальная и нравственная традиция обеспечивает мощную поддержку привычке объяснять поведение в терминах диспозиций. В значительной своей части западная культура, начиная от иудео-христианского мотива индивидуальной моральной ответственности и кончая интеллектуальными устоями капитализма и демократии, связанными с императивом свободы действия, ставит акцент на роли деятеля как причины происходящего, ассоциируя любые поступки с людьми, их совершающими.