Человек, которого нет

Гарридо Аше

И ему опять виделся скромный дом в Хибаре, залив через дорогу от дома, бетонный пол, шлепанцы...

Он сказал М., что качество картинок одинаковое, что тех, что этих. Невозможно по этому признаку отличить "реальную" память от "нереальной". Разница в другом.

Они отличаются по вписанности в пространство и время вокруг, по связности. Про картинки из "реальной жизни" - ее жизни - он знает, как они расположены одна относительно другой. Их много. Из них можно составить историю, как рассказ из фотографий, как комикс. А те, оттуда, его картинки - разрозненные, их мало.

М. сказала: думай об этом.

Лу стал сравнивать.

Первое, что ему пришло в голову взять для сравнения, самое протяженное, что у него было из его воспоминаний - вид изнутри машины, затем вид на машину снаружи, грузовик. Арест. Он разозлился, резко выругался. Попробовал найти что-то еще, достаточно протяженное во времени и связанное из нескольких картин. Вспомнил комнату с бетонным полом и стальным "медицинским" шкафом, резиновые трубки и стойку для капельницы. Шарахнулся оттуда еще быстрее. Объяснил М., почему выругался: вот, выбирал для сравнения протяженное, где есть три точки в пространстве. Но лучший вариант - момент ареста. И нет желания трогать его сейчас.

– Если есть это, значит, было и раньше, - сказала М.
– Может быть, посмотришь на машину в какой-нибудь более ранний момент? Ненамного...

– Это будет конец июля, август, сентябрь. Не хочу туда, - поморщился Лу.

М. кивнула, задумалась на минутку.

– Ты хотел эту машину? Помнишь, как ты ее выбирал? Как знакомился с ней? Как было, когда ты только еще хотел, чтобы эта машина была твоей?

Лу понял, что ему очень не повезло. Как раз вчера он просматривал фрагменты из фильма, где есть около четырех минут поездки на "мустанге" как раз того цвета, и как раз по Чили. В 1970 году. Как теперь быть? Все, что он сможет увидеть, наверняка будет заимствовано из фильма - того самого, с парнем из MIR и другими документальными вставками. Тон его был очень недовольный и обиженный, когда пожаловался на это М. У него, наверное, есть и что-то свое про это. Но как отличить?

– Ладно, - сказала она.
– В кино ты мог видеть. Но в жизни ты мог чувствовать - задницей, руками...

– Ну, хорошо, - согласился Лу.
– Хорошо, поехали... Ездил бы я туда, где они стоят? На юг, на север? В Талькауано, например, когда у них ремонт на полгода. В Пунта-Аренас... Страна длинная, есть куда поехать.

Лу подумал: хочу к нему, хочу ехать к нему. Он так боялся увидеть что-нибудь из кино, что ничего и не смог увидеть, но вскоре ощутил давление на лицо - ветер? И еще - как будто затекли ноги. Вообще все тело так... затекло. Он вышел и походил, то есть, он потянулся, встал и походил, потряс ногами. Снова сел на диван и вскоре почувствовал, что сидеть ему неудобно: слишком высоко - если вытянуть ноги под тем углом, как хочется, до педалей не достать. Ну не так же прямо и откровенно?
– привычно возмутился он.

Но потом довольно долго ничего не менялось и не происходило. Лишь на миг показалась картинка дома, того, где розы, где виноградники вокруг. Но Лу решил, что это так, это он мысли думает. И не стал обращать внимания.

– Ты хотел про корабли, - напомнила М., - как связана машина с кораблями?

И тут Лу заулыбался опять, расцвел. Улыбка - больше лица. Он весь дышал радостью. Ничего связного не сказал, только - что стояли они вечно в каких-то богом забытых отдаленных местах.

Счастье. Он чувствовал такое счастье, что оно не помещалось в груди. И хотелось приложить руки к груди, закрывая ее

середину, чтобы удержать внутри, спрятать то, что там.

– У меня есть секрет, - сказал он, - моя тайна, от которой я счастлив.

Выписки:

"В понедельник 6 августа в 8 часов вечера на флоте была введена боеготовность номер один. По мере того как офицеры и моряки возвращались на свои базы, происходили аресты, число арестованных превышало сотню человек.

Во вторник 7 августа было объявлено о "раскрытии заговора на двух кораблях эскадры, поддерживаемого экстремистскими элементами, чуждыми флоту". Ходили предположения, что в деле были замешаны "Адмирал Латорре", самый крупный корабль военно-морского флота, и "Бланко Энкалада"...

Радист капрал Хуан Лагос и сержант машинного отделения Хуан Карденас были подвергнуты диким пыткам.

В порту Талькауано, центре второй военно-морской зоны и наибольшей концентрации флота, прошли массовые аресты на крейсерах "Прат", "О' Хиггинс" и в морских судоверфях.

Руководил арестами и обысками в Талькауано начальник военно-морской контрразведки, фрегатен-капитан (capitan de fragata) Гахардо Аларкон.

Обстановка террора, потрясающая этот район уже на протяжении целого месяца, была настолько тяжелой, что Единый профсоюзный центр потребовал 11 августа отставки командира зоны контр-адмирала Хорхе Паредеса.

В Вальпараисо тоже были произведены аресты в Морской инженерной школе и в училище подводников".

Лисандро Отеро, "Разум и сила: Чили. Три года Народного единства"

Разговоры на полях: Мельницы и драконы

– И как тебе работается с ним?

– Ты же понимаешь, что я не могу ничего рассказать про клиента?

– Я так и думал. А про себя?

– Про себя... Ладно. Однажды мне приснился сон.

Сон был длинный, нудный и трудный - бесконечная уборка конюшен и чистка коней. Расчесывая гриву очередному, задумалась о том, что я понимаю про "присоединяться" и про "работать с тем, кто предъявляется", я другого не понимаю - как войти в ту реальность.

– Дыши со мной, - внезапно сказал конь.
– Садись и дыши.

Это было еще утомительнее, чем чистить конюшню. Сидеть без седла в темной душной пустой конюшне и дышать в навязанном чужом постоянно меняющемся ритме, ощущая его всем телом.

– Устала.

– Дыши. Экологически чистый способ и безопасный. Никаких веществ, одна лошадиная сила.

– Долго еще?

– Видишь мельницы на холме?

Вокруг по-прежнему стены конюшни, темно и пусто.

– Откуда тут мельницы? Холмы?.. А, вот на том, впереди, кажется есть... И что теперь?

– Теперь дождись, пока они станут драконами, и иди работай.

М. замолкает, смотрит перед собой.

– Это всё, что ты расскажешь?

– Всё.

Харонавтика: Сессия N 41 , " Зелен виноград ..."