Человек, которого нет
Шрифт:
Он снова, как уже много раз до того, стал спрашивать, как может быть, что человек раздавлен... что у него там одни воронки, что он так ранен, сломан и растерзан, как он мог выбирать не сдаваться?
– Ну, мы же вот разговариваем... Ты продолжаешь. Вот как-то так.
Он как будто наткнулся на это, молчал.
М. хотела закрывать сессию, но он попросил: подожди.
– Кажется, как раз сейчас я мог бы... У меня достаточно сил, чтобы пройти туда... прямо туда.
– Тогда останется только пять минут, чтобы
– Да.
И они пошли туда.
Там был глубокий, очень глубокий гнев и что-то еще, чему он сразу не мог найти слова. Потом сказал: стойкость. М. сказала:
– Всё так видно на твоем лице.
Он сказал: не знаю об этом. Чувствую много внутри. А что с лицом - не знаю. Чувствую, как голова поднимается сама собой.
М. сказала, что то, что ей видно, это скорее не стойкость, это достоинство.
– Да, я думал... Это достоинство со стойкостью вместе. Стойкость в достоинстве. Они могут делать со мной все, что угодно. Они ничего не могут сделать со мной.
Это было не так долго, но это было что-то очень сильное и глубокое, так глубоко, где самое важное и самое неотменимое.
М. тихо сказала: всё изменилось, осанка, лицо... расправилось, глаза засияли. Очень, очень сильно и очень впечатляюще.
Он вдруг сказал: меня пытали. Сказал: ты знаешь, сколько времени я не мог произнести это слово? И даже написать.
Да, сказала она.
Он сказал еще раз.
Она сказала: повтори.
– А, - сказал Лу, - десенсибилизация.
– Какой умный, - сказала она.
– Повтори.
– Ок, профи, - сказал Лу.
– Меня пытали.
М. сказала: скажи это громко. И он понял, что говорил очень, очень тихо на самом деле.
И он стал говорить:
– Вот - это вроде бы предложение про меня, но ни подлежащее, ни сказуемое - не мои. Ни действие, ни действующее лицо - не я, не моё. И это стыдно, говорить о себе, что тебя пытали, потому что это значит, что ты был бессильный и беспомощный, и не мог ничего сделать, не мог контролировать ситуацию, и это очень стыдно. И чего только не сделаешь, лишь бы не говорить это.
М. сказала: повтори.
Лу стал говорить:
– Как удивительно наблюдать на самом себе, что происходит с жертвой, как оно разворачивается, все, как и должно быть, как по учебнику! Но это так... неожиданно. Как будто я должен был встать, отряхнуться и идти дальше, как ни в чем не бывало. Признавать себя жертвой, нуждающейся в реабилитации, вот прямо так - очень трудно. До этого даже додуматься невозможно.
Она смотрела молча, ожидая, когда он повторит.
А он чувствовал, что грудная клетка втянулась, ребра вогнулись аж до позвоночника, чтобы только он не мог сказать это громко.
Он что-то еще говорил о том, как трудно это признавать, и М. возвращала его на то же место.
И вот, вцепившись руками в край дивана, он сказал отчетливо, внятно и громко:
–
Никогда раньше он не слышал у себя такого голоса. И М. тоже впервые слышала такой ровный, интонационно невыразительный, ровный низкий звук.
Они обнялись и так сидели... И ему стало легче дышать, потому что он понял, что может не брать на себя ответственность за то, что делали они. Потому что все это дерьмо - их работа, и это придумывали они. Он мог что-то выбирать, но только в рамках условий, которые задавали они. Он действительно не мог ничего сделать.
– Это - не про меня, - сказал он твердо.
– Это - про них.
С этим трудно, почти невозможно смириться.
Но это правда.
Записки сумасшедшего: С трашный сон
Пятница, 17 мая 2013
Сегодня приснилось, когда лег подремать: от погоды сонливость, гроза ходит кругами, то солнце, то тучи с громом и дождь.
Как будто я лежу на бетонном полу, руки связаны - вот как на стену кидался, так же связаны руки, - и я лежу, и мимо проходит Ким.
Я прошу его взять меня с собой, потому что сам я не могу двигаться. Прошу, понимая, что виноват перед ним, и поэтому принимаю как должное, что он проходит мимо, только взглянув на меня очень коротко и без выражения. Он идет дальше, поднимается по какому-то бетонному пандусу, куда-то наружу. Мне тоже надо туда, но я не могу встать, а впереди, между мной и пандусом, глубокая грязная лужа шириной во весь пол. Я кое-как пытаюсь двигаться, и понимаю, что могу и сам ползти наверх, только придется через эту лужу.
С этим сном, кажется, все прозрачно и понятно насквозь.
Его убили вскоре.
Записки сумасшедшего: " Я тут побуду "
27 мая 2013
"Если бы кто-то смог пройти это со мной, помогая мне словами, если бы кто-то..."
Я сам так и не смог назвать словами то, что произошло там. Я не смог рассказать об этом прямо ни М., ни кому другому.
Но я не один.
Любимый мой, мой партнер, держа меня за руки, глядя мне в затылок - смотреть на него прямо у меня не было сил, - произнес за меня все слова.
Слышать телом, как развязываются узлы, как расправляется спина, разворачиваются легкие. И телом же слышать, как связываются другие, правильные связи. Одинокий мальчик в пустой холодной комнате и мечта спасти мир, колыбельная из кино:
And now you are sleeping
and now you are sleeping
But if you need me you will find me here -