Человек, которого нет
Шрифт:
и все мои книги, мальчик Ким и то, как я заботился о нем и тщетно пытался защитить, любовь и жизнь, как всегда, любовь и смерть. Как будто прочные блоки вдвигаются на свои места, заполняя и упрочняя. Дыхание все полнее, все легче спина.
Чудовища должны быть названы вслух. Даже если не мной самим. Спасибо, любимый.
Я ничего не боюсь, но мне бывает страшно. Побудь со мной.
Харонавтика: " Говорить об этом " (фрагменты)
Сессия N18,
<...>
Среди прочего он объяснял, что останавливает себя и не говорит еще и потому, что ему стыдно перед партнером. "Я занимаюсь своим, и мне оно на пользу несомненно, и я получаю свой процесс, а ему достается всё это гнусное и жестокое содержание, и есть сильное желание оставить всё это при себе..."
М. предложила ему вывернуться из этого положения и посмотреть, что было бы, если бы к нему пришел клиент с похожим рисунком, с желанием защитить партнера и оставить все страшное себе. Лу захотелось закрыться, набычиться очень тяжело и упрямо. Но параллельно он осмыслил ситуацию и - деваться некуда - был вынужден констатировать: он постарался бы внятно сообщить клиенту, что молчание наносит гораздо больше вреда партнеру, чем открытый разговор.
– Но страшно и тяжело рассказывать любимому человеку о том, как меня насиловали.
Он сказал это вслух. Он просто взял и сказал это вслух. Не зря они так тяжело работали все эти месяцы. Не зря его партнер провел его за руку по этой дороге. Теперь он сказал это сам, и ничего не случилось. Он не умер на месте, не развалился на части, у него даже дыхание не перехватило.
Еще в воскресенье у него немели руки и перехватывало горло, когда он пытался об этом говорить. Еще в воскресенье его партнеру пришлось сказать это за него. Еще сегодня утром он не мог бы представить, что скажет это так просто и спокойно.
– Надеюсь, - сказал он, - что довольно скоро все это перейдет в область опыта, и значения я буду назначать уже сам.
Терапия рулит, радовался Лу. Удивительно и сладостно наблюдать на себе самом действие работы, которую ты выбрал своей профессией - пусть метод другой, но главное остается тем же самым. Это удивительно, радостно и вдохновляет.
<...>
– Слушай... Насколько нормально, что я все время возвращаюсь к этим событиям, к пыткам и насилию, мысленно и эмоционально? Я знаю, что для травмы это как раз нормально. Но тут я сам в этом... Хотелось бы получить внешний ориентир тоже.
– Конечно, это естественно, - ответила М.
– Так и будет. Мы же постоянно поднимаем эти воспоминания, делаем их более доступными. Надо все это перерабатывать. Без твоего участия это невозможно.
– Ладно, - морщась, улыбнулся Лу.
– Придется участвовать в процессе.
За писки сумасшедшего: Бессилие и беззащитность
Понедельник, 29 июля 2013
Вчерашнее. Смотрели кино. Там есть момент, когда ... они разговаривают и один стоит, опершись руками о стол, и очень неожиданно меня просто скрутило от картинки, так что я отвернулся и передышал, но потом все равно провалился туда, и было много бессилия и беззащитности. Очень сильно затянуло и накатывало волнами, отпустит - и опять туда.
Но
Я победил.
Все это время, пока я корчился, партнер держал меня. Как бы я сам справлялся, ну, как-то справлялся бы, но одному это намного труднее и страшнее.
Надо быть готовым, конечно. Ты его расковыриваешь, оно и расковыривается, сюрприз-сюрприз.
Неокончательный диагноз: Чек-пойнт
М. сомневается. Не слишком ли интенсивно она работает с этим клиентом, не слишком ли жестко? Не слишком ли полагается на его устойчивость и выносливость?
Хорошо, думает она, посмотрим, что у нас есть. Что я знаю о нем из его рассказов, блогов, из того, что вижу неделя за неделей?
Он мог выживать в такие непростые девяностые, и не один, а с иждивенцем. После переезда смог адаптироваться в новом городе, большом и сложном. Он в состоянии сохранять и поддерживать отношения. Он способен находить работу и оставаться на этой работе, пока не сочтет нужным ее сменить. Он пишет книги, востребованные издателями. Может взаимодействовать с официальными органами. Поддерживает здоровье, самостоятельно обращается за медицинской помощью в случае надобности. Он справлялся с тем, чтобы самостоятельно выбираться из ежегодных летних кризисов с потерей представления о себе.
Да, в процессе работы были опасения, что система может быть дестабилизирована. Поэтому так важно было внимательно наблюдать за изменениями внешности и поведения. Несмотря на тяжесть переживаний, ни разу не случалось нарушений пищевого поведения или распада гигиенических навыков. Не было резких изменений веса, которые бы не были произвольными, по собственному решению клиента. Объем и уровень социальных контактов сохранялся. Сохранялись даже стиль и регулярность записей в блогах.
Он вполне выдерживает такую нагрузку и остается активен и продуктивен за пределами нашей работы.
Продолжаем, как начали.
Харонавтика: "Зачем оно так"
Сессия N 22, 02 августа 2013
Лу говорил о том недоверии, которым останавливает себя. Как он пытается подобрать такую интерпретацию, которая списала бы все телесные реакции и особенно картинки на что-то бывшее "здесь": на детство, стоматолога, кино. Как он отодвигает приходящее естественно и просто понимание "про что это", как старается придумать что-нибудь "реалистичное". Как пытается остановить и игнорировать телесные реакции, если с ними сразу приходит понимание про "там и тогда", если они слишком однозначные и показательные.
М. сказала, что видит это. Наверное, сказала она, у этого есть и функция регуляции.
– Может быть, так ты регулируешь скорость погружения.
Лу сначала подумал: о, да, встречаться с такими штуками, которые ломают привычную картину мира, лучше потихоньку. Если бы он не останавливал себя, все это невероятное слишком быстро свалилось бы на него...
И тут он понял, что это еще не всё.
Если бы он не укреплялся в недоверии, не останавливал себя, он бы гораздо быстрее и глубже оказывался в таких местах, что...