Человек, которому всегда везло

Иванов Петр Иванович

– Господи придумают же ироды нерусские всякую напасть на нашу голову!
– Аракчеев задумчиво вертел в руках такой безобидный с виду, но вдруг внезапно ставший просто убийственным, свинцовый "колпачок", услышанное и увиденное потрясло его, как ничто и никогда ранее.

Генерал в ответ только кивнул, стараясь изо всех сил не выдать охватившего его веселья, в таком виде "грозного временщика" еще никто и никогда не видел и вряд ли когда-нибудь увидит, злая шутка удалась на славу.

– Получается наши гладкие ружья супротив этих новых нарезных - палки со штыками?
– главный российский артиллерист быстро уловил основную суть вопроса, это все меняет в корне...

Теперь есть у графа весомое оправдание, просто 'железобетонное', для недавнего унизительного поражения понесенного от Наполеона. Можно смело валить все шишки на отсутствие нового оружия и на техническую отсталость, а это вполне поправимо. Автоматически,

сам собой, снимается неприятный и весьма болезненный вопрос о компетенции как командующего и его штаба, так собственно и самого царя, назначившего такого бездарного главкома. Бог с ними с новыми нарезными ружьями, Аракчеев не без оснований полагал, что с этой задачей он сможет справиться в сжатые сроки, сумел же он разобраться с артиллерией - российская теперь по праву считается лучшей в мире. Осталось только правильно подать столь ценную информацию как государю императору, так и питерскому высшему придворно-сановному обществу. А то еще выйдет как с тем немцем-шарлатаном и его чугуными 'яичками'. Он ведь с самого начала противником был той глупой затеи, но государь настоял на своем, а в результате вышло потом: 'Аракчеев - ты дурак!'.

– Что вам и говорю сударь! Или мы заведем такие же винтовки, или впредь придется в крепостях отсиживаться, а в поле ни ногой, ибо издалека подстрелят.

Дальше все пошло как по маслу, лакей подал вина, генералы обмыли грядущий успех русского оружия. Затем и черед водочки подошел, подвыпившего Аракчеева стали одолевать сомнения.

– Пульки и бумаги ты мне дал Петр Иванович, премного благодарствую за такой подарок. Но государю надобно вы еще и саму трофейную винтовочку представить, и лучше бы с умелым стрелком для комплекту?

– Чего нет граф, того нет!
– честно признался Багратион, -Не отбирать же мне тогда было у нижнего чина его оружие?

– И где сейчас мне того унтера сыскать, поди погиб под Фридландом? Много там наших солдатиков полегло, ой много и без толку...

– Да нет, живой он. Помню, что его маршал Мюрат хотел видеть в Тильзите - представили. Нижний чин принца в Немане искупал, подстрелив под ним лошадь на мосту, вот была потеха! Его там час вытаскивали, чуть не утоп король неаполитанский, мать его.

– Поляки того унтер-офицера часом не прибили? 13-егерский полк потом после войны там восстание усмирял, бои вроде были?
– поспешил спросить Аракчеев.

– Там ведь не кампания почитай, так беспорядки, как всегда... А вспомнил... давеча их полковник ходатайствовал о награждении среди прочих отличившихся и того самого унтер-офицера за отличную стрельбу, первым же выстрелом нижний чин уложил в высочайшем присутствии главаря мятежников на чужой, австрийской стороне границы, значится и тут наш человек уцелел. У нас в военном ведомстве, как водится, не поверили и ничего не дали, хоть сие необычайное известие даже в официальную реляцию об уничтожении самой крупной банды мятежников попало.

– Постой князь, я припоминаю, в 13-м егерском есть один штабс-капитан, все прожекты сочиняет на предмет нарезных руже.. Да он же вроде того, не в своем уме?
– снова возникли сомнения у временщика и надо сказать вполне обоснованные, -Не он ли тебя часом намеренно ввел в заблуждение? Может специально подучил нижнего чина и ружье подкинул?

– Не извольте беспокоиться граф, француз то ведь свою пульку не вчера выдумал, а кабы еще ни при прежнем ли ихнем короле, по заказу самого известного артиллериста и фортификатора Грибоваля.
– постарался по мере сил развить свою удачную мистификацию генерал, он тоже порядком захмелел ему вдруг понравилась идея, что таким способом можно подвинуть эту самую винтовку, а то ведь у нас и не почешутся, пока в самом деле не огребут от противника хорошую плюху - сколько можно учится на своих собственных ошибках, пора начинать на чужих...

– Французики чай тоже не семи пядей во лбу, только сейчас дошли!
– продолжил он успешно охмурять Аракчеева, -Ничего удивительного сударь мой, что наш штабс-капитан Денисов предлагал почитай тоже самое пять лет назад. Сие новшество и тогда известно было, попросту не верили в действенность, велите поднять в архиве старые бумаги, глядишь и сыщут. Денисов себе сие изобретение и не приписывает, так и везде стоит в прожектах - пуля Минье, али винтовка системы Минье.

– И все же говорят... поди основания есть? Неужто мы как всегда просмотрели, а супостат увидел и опередил?

– А бросьте граф... Давайте еще по рюмочке за успех российского оружия!

Спустя час после отъезда военного министра, генерал Багратион отчасти протрезвел, и до него дошло, что шутка получилась слишком серьезной, такая вот забавная игра слов.

– Ванька! Вели квасу, али кислых щей подать, голова раскалывается, что же я дурак наделал эдакое... что же теперь будет?

.........................................................

Аракчеев, будучи от природы человеком осторожным, решил все проверить сам лично, хотя бы для начала опросить штабных офицеров, бывших с Багратионом в Восточной Пруссии. Троих из них он нашел в течение недели в Санкт-Петербурге, в том числе и того самого 'злобного' немца-полковника, который терзал унтера Сашку вопросами, и все они удивительный факт подтвердили. Да было такое дело, трофейная французская винтовка в руках нижнего чина из 13-го егерского полка продемонстрировала феноменальную точность и дальнобойность, недостижимую ранее. Все свидетели отметили, что проблем и трудностей с перезарядкой странного оружия унтер не испытывал: 'как обычное гладкое ружье, никакой существенной разницы'. В тот же день был срочно отправлен курьер для вызова в столицу упомянутых в разговоре с Багратионом персон, а вечером императору Александру первому лег на стол соответствующий предварительный верноподданный доклад.

Пока штабс-капитан со своими бойцами добирался до столицы, геоически преодолевая российское бездорожье, чиновники, получив предварительно авансом хорошую нахлобучку, живо отыскали в недрах архива военного ведомства самые ранние записки Денисова, датированные еще 1802 годом, мыши их съесть пока еще не успели. И только тогда Аракчеев с ведома своего босса решил довести информацию до 'широкой общественности'. Какими каналами он воспользовался, история умалчивает, но явно не сам бегал по газетам и по великосветским салонам. Вскоре только ленивый не ругал военное ведомство и заодно и самого временщика, снабдившее войска заведомо 'негодным оружием', про царя и его генералов критики разом забыли. Стрелочник был найден, разговоры, что император 'неправильный' и надо его 'того' как предшественника, столь популярные недавно среди офицеров гвардии и 'высшего общества' быстро стали достоянием истории. Теперь особой горечи от поражения не было и в самом деле: у них 1000, а у нас 100 шагов - цифры объясняли все просто и наглядно. Нечто подобное будет происходить в России и после проигранной Крымской войны, там тоже будут грешить сплошь и рядом на вражеские штуцера Энфильда, которыми у противника были вооружены якобы в каждом сражении все поголовно, да-да начиная прямо с Альмы. У специалистов подозрения возникли сразу, но вот 'обществу' такое простое и примитивное объяснение пришлось в самый раз, сомнения исчезли: коварный враг просто опередил Россию, введя у себя 'новые винтовальные ружья'... ну мы им еще покажем! Последовал могучий взрыв 'патриотического негодования', вовсю раздуваемый финансируемой из казенных средств прессой. Жертвой этого умело направляемого сверху бардака чуть не стал унтер-офицер Сашка, решивший не вовремя прогуляться по столице. 'Петроградские полу-французы и немцы ополчились против французов природных' -так охарактеризовал эти события штабс-капитан Денисов. И в самом деле, от опереточного барско-дворянского патриотизма попахивало за версту обычным идиотизмом или заказной показухой, а возбужденный народ в столице был готов бить при удобном случае всех 'ненаших' без разбора, да их и не различали сроду. Примерно тоже самое творилось и в Москве, зато в провинции была тишь, да гладь, там политикой особо не интересовались. Один питерский герой сделал из бюста Наполеона ночной горшок и тем сильно гордился, другой спалил свою коллекцию редких книг, и далее остальные 'зажигали' в том же "патриотическом" духе. Но от импортного французского шампанского и предметов роскоши господа 'патриоты' отказываться что-то не спешили. Аракчеевская история с винтовками породила в те годы множество баек и анекдотов, опередивших свое время лет на пятьдесят, достаточно вспомнить уже ставшее хрестоматийным: 'Так у их ваш превосходительство ружья хранцузские, а у нас казенныя!'.

Что удивительно, так нашлось немало очевидцев из числа офицеров, участников той недавней войны, утверждавших, что они видели своими глазами, как российские пули бессильно падали 'за ...цать' шагов от супостатов, в то время как вражеские выкашивали подряд целые полки. Сработала психологическая установка, на войне частенько кажется, что противник обладает куда как лучшим оружием, чем свои. Недолеты при ружейной стрельбе наблюдали и ранее в предыдущих войнах, просто никто внимания не обращал до поры до времени. Это следствие примитивных прицелов и просто нервной обстановки боя, когда не всегда удается верно определить расстояние до цели. Кроме того в России в ту пору, да и частенько позднее, 'большим начальникам' принято по традиции сообщать в основном те сведения, которые они и хотят услышать от подчиненных, такая вот своеобразная "обратная связь". То же самое будет и десять лет спустя с военными поселениями, на местах давно твориться адский звездец, а наверх уходит только исключительно положительная информация, дабы начальство не прогневалось.