Человек-огонь
Шрифт:
Иван Владимирович приглашал Томина заезжать к нему еще. Николай Дмитриевич обещал и исполнил обещание.
— Приехал попрощаться, Иван Владимирович, — проговорил Томин.
— И далеко путь держите?
— На Дальний Восток.
— Далеконько, далеконько. Одну минуточку, одну минуточку, — и с этими словами Иван Владимирович ушел в дом.
А еще через несколько минут два молодых парня принесли упакованные ящики.
— Это вам на дорогу, — заговорил Иван Владимирович, — путь дальний. А вот из этого ящика попробуете ближе к Новому
Николай Дмитриевич от всего сердца поблагодарил Ивана Владимировича, и они распрощались.
Банды на тамбовщине уничтожены. Жизнь входила в мирную колею.
Восемнадцатого июля 1921 года Козловский уездный комитет партии постановил от имени уездного Исполнительного комитета наградить 15-ю Сибирскую кавалерийскую дивизию Красным Знаменем.
Приказом командующего войсками Тамбовской губернии Михаила Николаевича Тухачевского многие бойцы, командиры и политработники были награждены ценными подарками.
О Томине в этом приказе сказано:
«Начальник пятнадцатой сибкавдивизии тов. Томин за время командования дивизией зарекомендовал себя выдающимся кавалерийским начальником. За энергичную работу, умелое руководство и личное участие в операциях по подавлению и уничтожению банд Лобана, Бодова и Карася награждаю начальника пятнадцатой сибкавдивизии тов. Томина золотыми часами».
По просьбе Главнокомандующего Народно-революционной Армии Дальневосточной республики Василия Константиновича Блюхера Реввоенсовет республики приказал Тухачевскому откомандировать Томина на Дальний Восток.
НА БЕРЕГАХ АМУРА
Серым сентябрьским утром 1921 года по улице Читы шли четверо — Николай Дмитриевич Томин в традиционной кожаной куртке и кожаной фуражке, порученец Николай Власов — в длиннополой шинели, с маленьким чемоданчиком в руке. Аверьян Гибин, — небрежно перекинув вещмешок через плечо, рядом с ним вышагивал второй ординарец, высокий и хмурый Павел Томин.
Четверо подошли к штабу Народно-революционной армии Дальневосточной республики.
— Главнокомандующий в командировке, придется вам подождать до его приезда, — сухо сказали в штабе.
— Где прикажите жить и чем питаться? — спросил Томин.
— Без приказа Главкома зачислить вас на довольствие не имеем права, а квартиру поищите в городе.
Когда друзья вышли на улицу, Власов посмотрел на хмурое небо, сдвинул на глаза фуражку, почесал затылок:
— М-да! Неприветливо встречает нас Дальний Восток.
— К этому, Николай, нам не привыкать, — отозвался Томин. — Лишь бы проводы были теплыми.
На окраине города сняли у рабочего маленькую комнату — угол, отгороженный тесовой перегородкой. В
Оставив Власова устраиваться в квартире, Томин с Аверьяном и Павлом пошли искать работу. Вернулись поздно вечером, лица и руки в угольной пыли, в мешке с полведра каменного угля и полено.
— Принимай, Николай, казну, казначеем будешь, — весело проговорил Томин, извлекая из кармана три серебряных рубля. — В прибавку отопление вырядили, работа хоть и пыльная, зато денежная…
Томин осмотрел, как порученец прибрал комнату. Две железные койки заправлены тонкими суконными одеялами. На гвозде висит взбухшая от воды шинель, рядом три гвоздя для одежды.
— Это ты вогнал гвозди?
Власов качнул головой.
Николай Дмитриевич попросил у хозяйки катушки из-под ниток, вытащил гвозди, и вновь их забил с надетыми катушками.
— Так лучше? — спросил Томин.
— Лучше, — ответил Власов.
Аверьян затопил лежанку, и вскоре в комнатушке запахло жильем.
Главнокомандующий Народно-революционной армией Василий Константинович Блюхер приехал через две недели. Увидев Николая Дмитриевича, он бросился к нему, и два старых боевых товарища долго не разжимали объятия. Виктор Русяев, не помня себя от радости, гремя и сбивая на ходу стулья, подбежал к Томину и тоже стиснул его.
— Перестань, задушишь, — взмолился Николай Дмитриевич. — Чуть ребра не переломал, медведь!..
Внимательно рассматривая друга, покачивая головой, Блюхер заметил:
— Только три года прошло, а как ты изменился, Николай Дмитриевич. Седина проклюнулась, решеточки у глаз гуще стали. Ну, а вообще-то выглядишь неплохо, бородка без видимой деформации.
— Ты помоложе меня, а тоже инеем прихватило, — ответил Томин. — Ну, не будем седину считать, пока рановато: — И приложил руку к фуражке:
— Прибыл в ваше распоряжение, товарищ главком. Встретили нас не особенно радушно, но это неважно, не на свадьбу приехали. Дрова и уголь выгружать — тоже дело нужное, но прошу использовать по назначению.
Тяжело вздохнув, Василий Константинович хмуро обронил:
— Бюрократизм еще заедает наших штабников.
Блюхер коротко ознакомил Томина с обстановкой на фронтах, рассказал о частях Народно-революционной армии. Оказалось, что подходящего назначения пока для Томина нет. Крупных соединений в армии не было, а идти на полк главком и не решался ему предложить.
Потянулись дни, недели, месяцы вынужденного бездействия. И хотя Томин не сидел, сложа руки, выполнял поручения главкома, ездил по частям и соединениям — бригады свертывал в полки, формировал новые части, инспектировал, учил, — но все это не удовлетворяло его, настроение было отвратительным. Несколько раз намеревался подать рапорт о демобилизации. Но, как только садился за стол, вспоминал, что не сегодня-завтра здесь, на Дальнем Востоке, начнутся решающие бои, а он, как трус, как дезертир, уедет, и рвал на мелкие клочки написанное.