Человек с тысячью лиц
Шрифт:
Глава XX
«БОЛЕЕ ЯДОВИТЫЙ, ЧЕМ ЗУБ ЗМЕИ»
Наконец инспектор Клик отыскал оброненную сигару и вновь выпрямился на своем месте, всем своим видом демонстрируя, что готов и дальше слушать рассказ Гарри Рейнора.
— Да, — между тем продолжал молодой человек, — все совершенно верно. Я оказался обманутым поддельным письмом, отправленным, могу поклясться, моим папашей. Вспомните, когда вы отыскали меня среди руин, я сказал вам, что меня неожиданно позвали? Так мне и казалось. Я ждал вас там, с этим придурком Джефом Клаверингом, и тут отец вручил мне письмо — машинописное письмо с маркой на конверте. Он сказал, что его только что передал посыльный. А теперь слушайте внимательно, Барч! В январе прошлого
— И?
— Нет, ничего такого там не было. Кэти просила, чтобы я отправился в Лондон и встретил ее где-нибудь неподалеку от школы машинописи, когда закончится рабочий день. Я поехал в город, но так вышло, что я не сделал точно то, что она просила. Как я предполагаю, тот, кто отправил письмо, надеялся, что я буду ждать Кэти дотемна и что, когда она не появится, впаду в тоску и отправлюсь куда-нибудь на поиски удовольствий. Так, скорее всего, я и поступил бы, окажись в подобных обстоятельствах. Но я не захотел бродить возле школы в ожидании, когда она закроется. Вместо этого я заглянул на урок и попросил Кэти выйти.
— Гм-м-м! И она вышла?
— Нет. И более того, ее не было в школе уже несколько недель. Она уехала работать в Шотландию, а в следующем месяце собирается выйти замуж за какого-то банковского служащего.
— Ого! — воскликнул инспектор Клик, но не из искреннего интереса, а скорее для того, чтобы поддержать рассказчика, а потом сменил тему, словно заметил что-то необычное: — Посмотрите! Посмотрите!
Вскочив со своего места, он пересек комнату, подойдя туда, где в горшочке на эбонитовом пьедестале цвела азалия. Изображая невероятное восхищение, он осмотрел цветок, словно ничего другого в мире для него в этот миг не существовало. Однако вовсе не цветущая азалия привлекла его. Инспектор полиции отлично понимал, куда клонит молодой Рейнор. И он боялся, что что-нибудь в его взгляде или в лице выдаст его чувства, а ведь когда он сидел там, за столом, Гарри Рейнор буквально не сводил глаз с его лица. Цветущая азалия подарила ему столь необходимую передышку — дала время вновь овладеть собой и второй раз за столь короткое время взять себя в руки. Так что инспектор Клик, вместо того чтобы продолжать разговор, пару минут простоял, любуясь цветком. Он даже начал праздно тыкать пальцем в землю в горшке.
— Естественно, мой дорогой, — продолжал он. — Когда вы узнали, что вас надули, вы развернулись и отправились в усадьбу.
— Точно так я и сделал, — подтвердил молодой Рейнор, взявшись за четвертый бокал бренди. — Это очевидно. Те, кто хотел обмануть меня и отправить в город на весь вечер, просчитались. А ведь все дело в том, что я пообещал прихватить вас, когда отправлюсь к Миньон де Варвилль, когда принесли это дурацкое письмо. Я к чему это говорю, господин Барч… Так мы сегодня отправимся на поиски приключений?
— Мне очень жаль, дорогой друг, — вздохнул инспектор Клик, в намерения которого входило прогуляться сегодня вечером, только он собирался заняться совершенно другим делом: проверить историю Джефа Клаверинга. — Очень жаль, но боюсь, что мне придется отложить все веселье до завтра. Я же не знал, что вы вернетесь раньше, и договорился о встрече с одной дамой, так что если вы ко мне не присоединитесь, то будете общаться с хозяйкой розового платья сегодня вечером
— Бог мой, нет. Это всего лишь кусочек от шарфа к ее платью, которое она надела как-то ночью. Она всегда носит розовый. А тут ее шарф зацепился за цепочку моих часов. Раз — и оторвался… Я забрал его как сувенир.
— Вижу. Хорошо, давайте поговорим о другом. На самом деле вы очень интересно рассказывали. Когда вы обнаружили, что Кэти как-ее-там не смогла написать вам письмо, вы… Что вы сделали?
— Я же сказал. Отправился домой первым же поездом. У меня были определенные подозрения… Собственно, я вернулся как раз для того, чтобы доказать, хотя бы и самому себе, что полностью прав.
— И?
— Ну а что тут непонятного? Никто, кроме отца, не знал о моих делишках с Кэти, и у моего отца есть пишущая машинка. Я заглянул на почту — никакого посыльного сегодня не отправляли. Тогда я поговорил с Хавкинсом и Хамером.
Насколько им известно, никакой посыльный не приносил письмо. У Джонстона спрашивать бесполезно, потому как он все равно не скажет правды, а пробурчит только то, что велел ему говорить мой отец. А теперь соедините все эти вещи воедино, Барч, и лично убедитесь, какие из этого можно сделать выводы. Поскольку никто, кроме моего отца, не знал об этой девушке и никто не передавал ему письмо… Он сам все это сделал. Вот только зачем? Видимо, для того, чтобы отправить меня подальше от дома. Но зачем ему это нужно? И если у него есть столь веская причина так поступать, то выходит, существует нечто, о чем он хочет поведать другим, игнорировав собственного сына… Так вот, я считаю, что человек, который ведет подобную двойную игру, — дрянь и лицемер. Отец он мне или нет, я не собираюсь терпеть подобного отношения, — тут он с пьяной торжественностью покачал головой. — Я собираюсь поговорить с ним сегодня же вечером… Увидите… Можете пойти со мной, если у вас есть такое желание…
— Нет, мой дорогой, разве вы забыли, у меня же свидание с одной дамой? — игриво заметил инспектор Клик, с презрением глядя на пьяного молодого человека. Потом он резко встал и оставил Гарри Рейнора за бутылкой бренди.
Глава XXI
ДВАЖДЫ ДВА — ЧЕТЫРЕ
Не было бы никакого преувеличения, если сказать, что мнение Клика было совершенно правильным…
Закрыв дверь у себя за спиной, он в одиночестве застыл в углу ярко освещенного зала. Кроме ненависти и отвращения к молодому подонку, которого он только что оставил, инспектор чувствовал, что грядущие события могут полностью разрушить часть его теорий.
Раньше он рассматривал молодого Рейнора как мелкого легкомысленного негодяя, простого кукушонка, затесавшегося в гнездо орла, — тварь, достойную лишь презрения, вредную частицу, которая слишком труслива, чтобы стать хищной птицей. В его венах было настолько мало крови, чтобы он мог оказаться опасным. Теперь же, однако… Боже! Жизнь — загадка. Никогда не знаешь, что может произойти.
Дверь, ведущая на улицу, находилась всего лишь в нескольких шагах. Инспектор Клик чувствовал, что не может вот так взять и уйти, ведь есть риск столкнуться с леди Клаверинг. Ему нужно было время, чтобы обдумать новый поворот событий, о котором он сейчас узнал. В итоге, все-таки решившись, инспектор Клик быстро пересек зал и выскользнул из дома.
К тому времени воцарилась ночь. Луна взобралась на вершину небосвода. Сады стали обителью теней, переполненной неповторимыми ароматами цветов, королевством тайны. Землю украсили серебряные арабески — лунный свет, просеянный через ветви деревьев. Тут и там по земле поперек лужаек и на фоне темной, почти черной зелени протянулись полосы желтого света — отсвет из окон. Клик шагнул в траву, чтобы шагов его не было слышно, и там, в самой глубокой тени, затаился, нервно покусывая губы и нахмурившись так, что брови его сошлись в единую линию.